Бахыт Кенжеев, шутник и великий поэт, ребячески приветлив и доброжелателен, и весь в облаках, в своих творческих полётах. Очень жалко, что теперь его нет с нами, это большая утрата для русскоязычной поэзии. Поделюсь своими воспоминаниями этого живого из живых в своем творчестве поэта.
Сначала Бахыт читает свои стихи в литературном кафе «Безухов» в Нижнем Новгороде, в 2006 году, под всеобщее напряженное молчание «ягнят», как он потом назвал заинтересованное пытливое облачное молчание слушающих, жутковатое в его узком горлышке прицела. Не верят? Верят и не понимают? Не хотят верить, поверив своим догматическим нормам поэзии? Да, скорее всего это. Переглядываются. Мысль еще в том поэтическом витании меж молодыми поэтами, внимающими слову мастера… А вот и нет, в кафе в тот теплый летний день пришли окололитературные люди, которых мне пришлось убеждать в том, что перед ними великий поэт и я знаю его стихи, его публикуют в толстых журналах. Поверили и начали слушать лучше, без тихого гула перешептываний и каких-то нелепых терзаний мысли. Поверили, поняли, приняли, слава Богу, значит, догматическая печать, глубоко въевшаяся в мозг поэзии с прошлых веков, уступила таланту.
«Вот так надо слушать великого поэта», — подумала я, и была права.
В «Безухове» обычно долго не расходились люди, и Бахыт решил пошутить и подсел за столик, где говорили о его стихах, нас было человек пять, среди них Елена Крюкова. Лене и невдомек, что я знаю стихи Бахыта, она предоставляет меня ему, как некий «золотой самовар» из ее книги стихов «Колокол». Я пользуюсь минутой внимания, снизошедшего так очевидно, — и всё благодаря присутствующей рядом воде, — реке. В этих береговых кафешках есть особое очарование, где понимание снисходит на людей, как дар свыше. Говорю о метафорах Бахыта, обо всех изюминках его творчества, убеждаю, что именно так пишут, а всё остальное — не стихи вообще, а жевание старой кожи или долгоиграющей жвачки. На лице Эмиля Каракуляна вспрыгивают очки почти на брови, — он Бахыта не знал, но верит мне. Слушает, как человек. Эмиль, как Бахыт, человек. Пара обезьян ушла просто попить кофе. Как можно просто пить кофе, как будто это не литературное кафе, а забегаловка?.. Обезьян отличает от поэтов именно эта тонкость: они могут говорить друг другу о чем угодно, когда вещает поэт, рупор эпохи. Бахыт действительно вещал. Наконец-то вслушались даже самые вялые — зауважали. Я же говорила! Мне хотелось тогда от радости орать во все горло, что к нам приехал Бахыт! Живем, значит.
Как организовать сознание поэта, чтобы выудить хоть слово? Просто слушать его, желательно глядя в глаза, чтоб поверил, что его слушают. Бахыт верил, шутил по-настоящему, предоставив мне своего «внука, которого он увез в Америку, чтобы вырастить его там, а то его дочь родила слишком рано для ее возраста, а сплетен и упражнений в воплях никто не любит». Я поверила, смотрю на «внука», серьезного и плохо говорящего на русском, он вырос в Америке. «Внук» желает узнать Россию, как знают ее уважающие люди, поэты. Сам «внук» не пишет стихов пока. Он, может, их вообще не будет писать никогда, потому что у него «дедушка Бахыт» — уже поэт.
Гениальную книгу Бахыта Кенжеева «Вдали мерцает город Галич», выпущенную журналом «Воздух», мне удалось купить в Арсенале нижегородского кремля, совершенно неожиданно, через несколько лет после этой встречи. Книга значится как глава 17, — это идея журнала. Под заголовком пояснение: «Стихи мальчика Теодора». Вначале эти стихи кажутся абсурдными, но именно в абсурде языка ребенка скрыт смысл этой книги. Лирический герой, мальчик Теодор, познает мир натурально:
«в садах натурных благолепий
олимпом греции седой…»
«Почему у тебя в стихах Греция седая?», — спрашиваю Бахыта.
«Потому что мальчик Теодор, от чьего имени создана эта книга, юн, и все старое у него вызывает отблеск седины», — отвечает Бахыт.
Почему юмор исходит из абсурда у Бахыта? Я задала ему этот вопрос, прочитав:
«печальна участь апельсина
в мортирной схватке мировой
расти без мрамора и сына
качая римской головой
его сжует девятый пленум
и унесет река Лавать
евгений проданный туркменам
не мог страстнее целовать…»
Я только теперь поняла, почему: чтобы стихам не стать жвачкой девятого пленума. В этом Бахыт: он неподражаем, витиеват и в то же время абсурд — его законное эпатажное имя.
Бахыт и завораживающ в любовных стихах (посвященных Светлане Кековой) и, например, в «Колхиде»:
«У черного моря, в одной разоренной стране,
где пахнет платан шелушащейся пылью нездешней,
где схимник ночной, пришепетывая во сне,
нашаривает грешное блюдо с хвостатой черешней,
у черного моря булыжник, друг крови в висках….»
— вот это неповторимый поэтический язык Бахыта («булыжник, друг крови в висках»), эта наплывающая ритмика убаюкивания и одновременно фатальное выражение сквозь наплывающий сон открыть и узаконить новое, чтобы это новое не казалось чем-то неприживающимся, и чтобы новизны поэзии Бахыта Кенжеева не хватало и требовалось во всей поэзии в целом. Такова хватка гения. Беседа с Медеей заканчивается вопросом:
«…Скажи мне, Медея, ведь это неправда? Они еще живы?»
И здесь логичен такой отступ, как при спонтанном приближении короля: все кланяются и вопрошают о его потребностях (— Кофе? Спиртное? Прохлады?)
«А вы в треволненьи грядущего дня, возьметесь ли вы умереть за меня…»
— вопрошает лирический герой поэта в подборке стихов Бахыта «Выбросить зеркало» в «Знамени» №10\2007, любезно подписанном и подаренном мне: «Очаровательной Лене Сомовой с … любовью». И миллионы стихопишущих ответят, не сговариваясь: «Да, Бахыт! Мы с тобой!».
Такова дань любви к поэту и теперь уже памяти его.
26 — 27.06.2024
Елена Сомова.
Стихи Елены Сомовой памяти Бахыта Кенжеева
Сегодня, 26 июня, были опубликованы длинные списки премии Дмитрия Зимина «Просветитель» и «Просветитель.Перевод». В них оказалось больше полусотни лучших научно-популярных книг, написанных на русском и иностранных языках.
На премию в XVII сезоне было выдвинуто более 280 книг в жанре нон-фикшен от 67 издательств.
В лонг-лист основной номинации премии «Просветитель-2024» попали:
Отметим, что два автора в списке – Павел Басинский и Андрей Ланьков – номинированы в категории сразу с двумя книгами, образующими дилогии.
За победу в номинации «Просветитель.Перевод» 2024 года борются: