─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Кедров Константин Александрович
Номинант на Нобелевскую премию мира по литературе за 2003 год.
Константин Александрович Кедров
(род. 12 ноября 1942, Рыбинск) -
русский поэт, философ, литературный критик и литературовед. Автор термина метаметафоры (1984).
Лауреат южнокорейской премии «Манхэ»
за 2013 год.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1965 году окончил историко-филологический факультет КГУ им. В.И. Ульянова-Ленина.
В 1968 году поступил в аспирантуру Литературного института Союза писателей; научный руководитель В. Я. Кирпотин. Кандидат филологических наук, доктор философских наук, профессор Литинститута.
Член Союза писателей СССР (1989). Член исполкома Российского ПЕН-клуба.
Член Международного союза дворян (по линии рода Челищевых — свидетельство № 98 13.11.08). Представитель и теоретик метареализма.
В 1973 году в МГУ защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук по теме «Эпическое начало в русском романе первой половины XIX века („Евгений Онегин“ А. С. Пушкина, „Герой нашего времени“ М. Ю. Лермонтова, „Мёртвые души“ Н. В. Гоголя)». В это время знакомится с философом-имяславцем, учеником П. А. Флоренского — А. Ф. Лосевым.
С 1974 по 1986 год работал старшим преподавателем кафедры истории русской литературы в Литературном институте имени Горького. Здесь вокруг Кедрова сформировался круг поэтов из числа студентов, заинтересованных в авангардной линии развития русского стиха, — среди этих авторов, в частности, Алексей Парщиков, Илья Кутик и Александр Ерёменко. В 1983 году Кедров сформулировал общий принцип их поэзии как метаметафору:
1999 — Международная отметина имени отца русского футуризма Давида Бурлюка.
2003 — Лауреат премии GRAMMy.ru в номинации «Поэтическое событие года» за поэму «Компьютер любви».
2005 — Дважды лауреат GRAMMY.ru в номинации «Поэтическое событие года».
2005 — Лауреат премии журнала «Дети Ра» в номинации «Драматургия».
2007 — Лауреат года «Литературной России» за поэму «Фиалкиада».
2008 — Диплом участника Библейского проекта лауреата Нобелевской Премии Агнона Книжная Выставка (Израиль).
2009 — Лауреат премии А. С. Грибоедова «За верное служение отечественной словесности» (Решением Московской городской организации и Секции переводчиков Союза Писателей России от 17 ноября 2009 года).
2009 — Медаль от интернет-сообщества Литературного клуба и Правления Союза поэтов Интернета.
2013 — Премия Манхэ (Южная Корея).
2015 — Лауреат премии журнала «Дети Ра» в номинации «Поэзия».
2016 — Золото Евразийского и Всероссийского литературных фестивалей «ЛиФФт».
2017 — Международная премия имени Леонардо.
2018 — Пушкинская премия.
2020 — Гран-при в номинации «Поэзия» Московской литературной премии.
2023 — Медаль «За вклад в развитие мировой литературы» (Решением Оргкомитета Международного фестиваля «ЛиФФт» на международной ярмарке в Каире).
2023 — Медаль МСНД, за вклад в дружбу между народами и особые достижения в международной деятельности.
В 1968 году поступил в аспирантуру Литературного института Союза писателей; научный руководитель В. Я. Кирпотин. Кандидат филологических наук, доктор философских наук, профессор Литинститута.
Член Союза писателей СССР (1989). Член исполкома Российского ПЕН-клуба.
Член Международного союза дворян (по линии рода Челищевых — свидетельство № 98 13.11.08). Представитель и теоретик метареализма.
В 1973 году в МГУ защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата филологических наук по теме «Эпическое начало в русском романе первой половины XIX века („Евгений Онегин“ А. С. Пушкина, „Герой нашего времени“ М. Ю. Лермонтова, „Мёртвые души“ Н. В. Гоголя)». В это время знакомится с философом-имяславцем, учеником П. А. Флоренского — А. Ф. Лосевым.
С 1974 по 1986 год работал старшим преподавателем кафедры истории русской литературы в Литературном институте имени Горького. Здесь вокруг Кедрова сформировался круг поэтов из числа студентов, заинтересованных в авангардной линии развития русского стиха, — среди этих авторов, в частности, Алексей Парщиков, Илья Кутик и Александр Ерёменко. В 1983 году Кедров сформулировал общий принцип их поэзии как метаметафору:
Метаметафора — это метафора, где каждая вещь — вселенная. Такой метафоры раньше не было. Раньше все сравнивали. Поэт как солнце, или как река, или как трамвай. Человек и есть всё то, о чём пишет. Здесь нет дерева отдельно от земли, земли отдельно от неба, неба отдельно от космоса, космоса отдельно от человека. Это зрение человека вселенной.
В 1996 году в Институте философии РАН защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук в форме научного доклада по теме «Этико-антропный принцип в культуре».(Специальность 09.00.05 — этика). Официальные оппоненты: доктор философских наук В. Л. Рабинович; доктор философских наук Л. В. Коновалова; доктор психологических наук академик РАО В. П. Зинченко.
21 марта 1999 года Кедров выступал на первом в России праздновании Всемирного Дня Поэзии в Государственном литературном музее на Петровке, а в 2000 году провёл подобное мероприятие в Театре на Таганке с участием руководителя театра Юрия Любимова, поэтов Андрея Вознесенского, Елены Кацюба, Алины Витухновской и Михаила Бузника, актёра Валерия Золотухина.28 ноября 2008 года Кедров принял участие в церемонии открытия памятника Мандельштаму в Москве. 22 июня 2009 года Кедров участвовал в презентации памятника академику А. Сахарову и своего скульптурного портрета работы Г. Потоцкого в Манеже.
Награды
1999 — Международная отметина имени отца русского футуризма Давида Бурлюка.
2003 — Лауреат премии GRAMMy.ru в номинации «Поэтическое событие года» за поэму «Компьютер любви».
2005 — Дважды лауреат GRAMMY.ru в номинации «Поэтическое событие года».
2005 — Лауреат премии журнала «Дети Ра» в номинации «Драматургия».
2007 — Лауреат года «Литературной России» за поэму «Фиалкиада».
2008 — Диплом участника Библейского проекта лауреата Нобелевской Премии Агнона Книжная Выставка (Израиль).
2009 — Лауреат премии А. С. Грибоедова «За верное служение отечественной словесности» (Решением Московской городской организации и Секции переводчиков Союза Писателей России от 17 ноября 2009 года).
2009 — Медаль от интернет-сообщества Литературного клуба и Правления Союза поэтов Интернета.
2013 — Премия Манхэ (Южная Корея).
2015 — Лауреат премии журнала «Дети Ра» в номинации «Поэзия».
2016 — Золото Евразийского и Всероссийского литературных фестивалей «ЛиФФт».
2017 — Международная премия имени Леонардо.
2018 — Пушкинская премия.
2020 — Гран-при в номинации «Поэзия» Московской литературной премии.
2023 — Медаль «За вклад в развитие мировой литературы» (Решением Оргкомитета Международного фестиваля «ЛиФФт» на международной ярмарке в Каире).
2023 — Медаль МСНД, за вклад в дружбу между народами и особые достижения в международной деятельности.
К.А.КЕДРОВ - Произведения ⤵️
Мнимозавр
Я мнимозавр
Живу во мнимозое
Стекаю в вечность мнимою слезою
слеза слезает по щеке незримо
Все мимо мними мимо мнимо мимо
Я мнимозавр
И все мы мнимозавры
Ямбогегзаметры гегзаметрогегзамры
Я мнимозавтра но не мнимоныне
Так и не вышел к людям из пустыни
Как тот верблюд который заблудился
И мнимозавром заново родился
Как тот пророк что сорок дней постился
Да так никем нигде и не постигся
Я мим я мним
Я мимо мима
Все мнимо только немота не мнима
Я мнимозавр в московском паркезоо
Никто не слышит ультрозвукозова
Никто меня не видит и не слышит
Лишь ветерок листву слегка колышит
Я мнимозавр я вечный мнимозавр
Но по ночам я млечный лучезавр
* * *
Другой любви и жизни не бывает
Все это выдумки -Любовь одна и жизнь одна
Другая жизнь об этой забывает
А эта жизнь исчерпана до дна
Любовь не уместилась в этой жизни
Слились в двойную радугу лучи
На тыщи радуг раскололась призма
Все радуги еще видней в ночи
Любовь не только чувство но и пламя
Любовь не только пламя но и чувство
Любовь волна нейтринного цунами
Всегда памирна и всегда эльбрусна
Я знаю что любовь нематерьяльна
Беспомощен ваш материализм
Любовь реальна даже сверхреальна
Всех спектров спектр и радуга всех призм
* * *
Что там Нострадамус
Все мы настрадались
Полыхай Нотрдамус
Под Гауди_амус
Звуков не жалей ты
Для волшебной флейты
Золотой источник
Флейта-позвоночник
Вот оно програмное
Сердце филигранное
Огранен алмаз
Буки Веди Аз
* * *
Утром зачем то проснулся
Вечность попятилось вспять
Я в эту вспять окунулся
Как хорошо было спать
Лялечка все неизменно
Вечность нельзя изменить
Время ничто для вселенной
Я продолжаю любить
Леночка все остается
Так же как было с тобой
Только душа встрепенется
И захлебнется судьбой
Леночка лялечка Ляля
Как без тебя тяжело
Оба себя потеряли
Смерть это страшное зло
* * *
Строю строю строю
Для Елены Трою
Строю строю строю
Из созвездий стену
Разорили Трою
Увели Елену
Для чего все стены
Если нет Елены
Для чего все стены
Из беззвездной выси
Троя без Елены
Не нужна Парису
* * *
Скажу без горечи и желчи
Без женщин жить не мог и дня
Моя зависимость от женщин
Сильней чем женщин от меня
Не все конечно так любимы
Не все как Леночка нежны
Но все но все необходимы
Но все но все но все нужны
* * *
Поэты иногда делире
Но я в делире не играю
Я лирик я играл на лире
Вернее лира мной играла
Трепещет в горлышке колибри
Ее трепещущая лира
Когда колибри умирает
На время лира замирает
Ах чашу не испил до дна я
Играет лира заводная
Когда то я ее завел
Не знаю, кто её завёл
Осень где твоё лето
Начинается осень
Снова кончилось лето
Нет никаких вопросов
Только одни ответы
Кончились все ответы
К осени все печальнее
Осень где твое лето
Наступает молчание
Непотребнадзор
Коронавируса корона
Никто не может сбросить с трона
И всюду Непотребнадзор
На всех распространяет взор
За всеми бдительно следит
И непременно победит
Умри несчастный индивид
Над нами Роспотребковид
Роз ария розария
Роз ария
Розария
От алой розы к розе чайной
От розы чайной к алой розе
К всемирной тайне изначальной
В благоухающем наркозе
О роза роза роза роза
Шептала мне Гертруда Стайн
О Боже Боже Боже Боже
Тебе я верить перестал
Я и себе теперь не верю
Тебе не верю ну и пусть
Но розам жизнь и смерть доверю
Но розам искренне молюсь
О розы розы розы розы
Богоподобны и прекрасны
О слезы слезы слезы слезы
Ежесекундны ежечасны
О роза
роза роза роза
Не знающая увяданья
О Боже Боже Боже
Сойди с небес для состраданья
Гертруда Стайн Гертруда Стайн
Садовница небесных тайн
О дядющка Челищев Павел
Мой мозг цветеньем роз оправил
Там в глубине увядшей розы
Таятся все метаморфозы
Там милая моя Елена
Вовек не знающая тлена
Среди других святых Елен
Заключена в небесный плен
Во веки всех земных веков
Сей саркофаг из лепестков
О Джойс зачем в твоем розарии
Звучат роз арии роз арии
И ты цветешь и я цвету
Под сенью девушек в цвету
Гравитационные волны
Гравитационные волны, гравитационные волны
Мчат, благодати вселенской полны.
Ты можешь плакати и рыдати,
Став передатчиком благодати,
А можешь купаться, радости полн,
В океане бесплотных волн,
Будь затворник ты и безмолвник,
Этих волн мировых приемник,
Презираемый неудачник,
Светлой радости передатчик.
Будет трудно переживати,
Но девятый вал благодати
Омывает все и прощает,
И душа океан вмещает.
Гравитационные волны,
Гравитационные волны,
Небезмолвны вы
И безмолвны,
Овеваете душу снами,
Снова с нами
Волна цунами.
Пульс прибоя -
Как бьются о крутые скалы
Девятые валы прибоя,
Сердца объемные лекала
Из крови в небо голубое.
Зов Айвазовского в гортани,
Где волн валы, как свитки Тор,
Поэт - нетонущий «Титаник»
Морей и океанов хор.
Хореев хор тут неуместен,
Г екзаметр - вечный спотыкач.
Поэт безвестно повсеместен,
Поэт - всех океанов плач.
Его литературный стиль -
Девятый вал и вечный штиль.
Спокоен тихий океан,
И атлантический спокоен.
В коане прячется коан,
И в Моцарте молчит Бетховен.
Волна сливается в волну,
Струна сплетается в струну.
Девятый вал, девятый вал
Поэзию околдовал.
И что там скачки всех ковбоев
Перед слияньем всех прибоев,
Строка к строке, прибой к прибою,
Ковбой - плейбой, плейбой к ковбою.
Продолжив вечную вендетту
Поэта к новому поэту,
Как в океане океан,
В коане прячется коан,
В палеозое - мезозой.
Я помню море пред грозою,
Я помню море пред шиозою
И льну щекою к кайнозою,
Где Каин кается и кается
И мир вулканами икается,
Плезиозавры - как Икары,
Во льдах дымятся сывтыкары.
Конечно, это страшный риск,
Но в Рильке прячется Норильск.
И вот опять коан в коане,
В двадцатом веке, в отдалении,
«Титаник» тонет в океане,
Титан - в таблице Менделеева.
А там уже заутро ране -
Уран, расщепленный в уране,
Уже он разевает зев свой
И поглощает сына Зевса,
И возвращаются к вендетте
Тургеневым отцы и дети.
Что делать, если стих любой -
Всех пульсов пляшущий прибой...
Ну а поэт в стихе и в слове -
Как сердце в океане крови,
И новый стих заутро рано -
Девятый вал из океана.
Ноябрь-декабрь 2019 года
Все печальнее и печальнее
Нашей жизни метаморфозы.
Может, это дозы отчаяния,
Может, это отчаянья дозы?
Не берусь я судить и отмеривать,
Что, кому и зачем, сколько надо,
Но зловонная парфюмерия
Так и тянет из бездны ада.
Ни к чему вековые усилия,
Доброта нынче - моветон,
Хором славит злость и насилие
Мировой бомонд и бонтон.
Не уверен - не обгоняю,
А вернее, и не гонюсь,
Никому я не изменяю
И, конечно, не изменюсь.
Среди спутников и созвездий
В небе заняты все места,
Но бездонная глубь поэзии -
Красота Иисуса Христа.
Во Вселенной слишком мало смысла
Во Вселенной слишком мало смысла,
Как в истории - от Г остомысла.
Затерялся в генах божий ген,
Рай стал недоступен, как Шенген.
А в истории от Гостомысла
Слишком мало смысла, мало смысла.
Что бы ни писал там Гостомысл,
Мы живем, преумножая смысл.
С нами мир немножечко разумнее -
Умножаем разум на безумие.
Рук и ног таблица умножения
Это больше чем телодвижения -
Рук и ног таблица умножения.
Повторяйся, славная таблица,
Умножайся лицами на лица.
Рокируемся в турнирах блиц,
Умножаясь в множестве таблиц.
Обеды Канта, вечеря Иисуса
Читаю Канта, перечитываю Пруста...
Обеды Канта - подражанье вечере Иисуса.
О Господи, хватило бы таланта
На ужин у Христа и завтрак Канта.
Антология гениев
Вот Архимед - он изобрел рычаг.
Вот Рерих - открыватель кистью чакр.
Вот Пифагор - весь мир оцифровал,
Вот Леонардо - нас вписал в овал.
Вот Перельман - он вывернул мир в точку.
Вот Лосев - изобрел в Балтлаге тачку.
Толстой открыл хрустальный глобус Пьера,
Но не любил великого Шекспира.
Вот Достоевский, он разбил Дворец хрустальный
И стал всемирно модным моментально.
Вот Чехов - обожатель трех сестер,
О Достоевском память нашу стер.
А вот Набоков - тискатель Лолит,
Он все спалил и в будущем спалит.
Всегда приятно к тайне приобщиться,
Хотя она не каждому видна.
Эйнштейн не верил, что волна - частица,
Теперь он сам - частица и волна.
Эффект Подольского – Розена
Эйнштейн не верил Нильсу Бору,
Нильс Бор доверился прибору,
Всех примиряющий Макс Борн.
- Эффект Подольского и Розена, -
Сказал Эйнштейн и удивился,
Когда в пространстве растворился,
На Бора положив прибор.
- Ну что вы там еще сморозили?
Эффект Подольского и Розена, -
Сказал Эйнштейн и удивился,
Когда в пространстве растворился.
Заповедь Ницше
В преисподнюю всем дан пропуск,
Хор распятых поет: «Распни!»
Слышу - падающий в пропасть
Кричит: «Падающего толкни!»
В пропасть падающего толкни...
Тише, Ницше, - скоты на крыше.
Нишкни, Ницше - Ницше, нишкни!
Ешь, циник Ницше!
На безлюдье
Все безлюдней жизнь и безлюдней,
Жизнь одна - любовь не одна.
Я забыл про девочку Люду
И как выглядела она.
В смутной памяти сплошь пробелы,
Шевелюра белым-бела.
Забываю девочку Беллу,
Помню только - Белла была.
Лица их как карты в колоде,
Если выпадет - оживают.
Заливает душу коллодий,
И душа от них заживает.
Два века
Даже воспитание дошкольное
Не сыграло роль в моей судьбе.
Было нам привольно и прикольно,
Правда, возникало КГБ,
То Хрущев, то Брежнев, то Андропов,
То Черненко, боже упаси...
Не могли мы ездить по европам,
Нам грозил Гагарин с небеси.
Мы-то думали, что паганели
Полетят в космическую высь.
Полетели те, кто полетели.
Где ты там, Гагарин, отзовись!
Прилети к нам в нимбе, как в скафандре,
Там с тобой яснополянский Лев.
Млечный Путь растянут, как эспандер
На иконе, что писал Рублев.
В Марксе я, ребята, не ферштейн,
Можете о том не беспокоиться.
Маяковский, Хлебников, Эйнштейн -
Сумасшедших футуристов троица.
Принцип дополнительности Бора,
Неопределенность Гейзенберга,
Под глоток советского кагора
И под протоколы Нюрнберга.
Пролетела жизнь под красным флагом,
Был Союз Советский, но исчез.
Не было процесса над ГУЛАГОМ –
Затянулся сталинский процесс.
Было в веке том совсем не просто
Избежать двойного холокоста.
Мне не удалось, и КГБ
Отыграло роль в моей судьбе.
Отыграла, и ужасно жалко,
На концерте Моцарта визжалка.
Моцарт, Моцарт, Моцарт, помоги мне
Не оглохнуть от советских гимнов!
И помог мне Моцарт, так помог,
Что двадцатый век я превозмог
И пишу вам в двадцать первом веке
Повесть о ненастоящем человеке.
Я ненастоящий человек,
Пофигу мне двадцать первый век,
Г оворю на языке астральном
И живу в пространстве виртуальном.
Не советский и не человек,
Я покинул тот и этот век.
Здание мироздания
Всем потомкам будущим в назидание
Строим храм, как во время оно.
Строим здание из мироздания,
Добываем мрамор из Парфенона.
Свой словесный храм
Воздвигаю ввысь,
Ну, колись же, мрамор,
Скорей колись!
Открывай нам тайну, строение,
Повышая всем настроение.
Мрамор хрупкий - он раскололся,
Но нисколько не раскололся.
Вот вам тайна любого раскола,
Говорит афинская школа.
Вот признанье твари словесной:
Я не мраморный, я телесный.
Альфа и Омега. Алеф и Берешит
Я ведь тоже не лыком шит -
Изучал Алеф Берешит,
А когда подступает нега,
Альфа делается Омегой.
Мое тело звенит как арфа.
Альфа, Альфа, Омега, Альфа.
А когда отступает нега,
Альфа делается Омегой.
Нежный шепот в ушах шуршит:
«Алеф, Алеф и Берешит.»
Умолкает нежная арфа.
Альфа, Альфа, Омега, Альфа…
Пусть навек стих завершит
Алеф Альфа и Берешит.
Я стихаю в своих стихах
Я хожу по московским плитам,
Незаметно став знаменитым,
Слово «слава» в ушах звенит,
Знаменит несется в зенит.
Я иду, спокоен и светел,
Чтоб никто меня не заметил,
Чтоб забыли, не почитали,
Но стихи иногда читали.
Затихаю: ни «ох», ни «ах»,
Я стихаю в своих стихах.
Я, конечно, не знаменит,
Но в ушах у меня звенит.
Зайцы и кролики
Молитва набожных католиков:
«Не убивайте, зайцы, кроликов».
Мольба раскосых и китайцев:
«Не убивайте наших зайцев!»
* * *
Мы себя не исчерпали
Ни снаружи, ни извне.
Штирлиц - это наш Чапаев,
Только он не на коне.
Лишь четыре поколенья
Минуло в экстазе:
Ленин, Сталин, Брежнев, Ленин,
КГБ и Штази.
Этим море по колено,
Бомбы и теракты.
Ну а новым поколеньям -
Наши симулякры.
* * *
С Капицей за часами вечности
Беседуем о бесконечности.
Я говорю: «Возьмем два глобуса,
Где прошлое и настоящее -
Всегда в средине ленты Мебиуса».
Моя модель Капице нравится,
Пора и нам туда отправиться,
Где наша вечность очевидна,
Но многим до сих пор обидно,
И это сущий моветон,
Что всех обманывал Ньютон.
Пора в средину ленты Мебиуса.
В восьмерке мирового глобуса
Забудем о ручных часах
И растворимся в небесах,
Где все земное вечно длится
И я беседую с Капицей,
С Капицей за часами вечности
Беседуем до бесконечности.
Я вылетел в to be or not to be.
Труби, Архангел, радостно труби!
Не доверяю прошедшему времени
Не доверяю прошедшему времени
Время оно ведь всегда приходящее
А приходящее и преходящее
Это и есть навсегда настоящее
Вновь отпал молочный бивень
Вновь со мною законтактили
Птеродактели и дактили
И опять ползут по глобусу
Вымершие махойродусы
Может я а может ты
Раньше были мамонты
Мама мама мама мама
Ты не знала что я мамонт
Я и сам не знал кем был бы
Если бы не эти бивни
Хоботы трубят как трубы
Бивни режутся как зубы
До чего же мир наш дивен
Вновь отпал молочный бивень
Археологами добыт
Хорошо что спрятан хобот
Там за пределами сумрачной млечности
Там за пределами сумрачной млечности
Я полюбил тебя до бесконечности
Души друг к другу хрусталь к хрусталю
Я ведь и тут бесконечно люблю
Знаю конечно подразумевается
Все бесконечно но жизнь обрывается
Так закаляйся в горниле как сталь
Сыплется в бездну алмазный хрусталь
Души сияют дробясь на осколки
Мы бесконечно прозрачны и колки
Все что разбилось теперь бесконечно
В бездне небесной прозрачно и млечно
Папа и мама актер и актриса
Папа и мама актер и актриса
Вечно играют себя
Я как всегда остаюсь за кулисами
Папу и маму любя
Я за кулисами я за кулисами
Папа конечно играет с актрисами
Папа играет и мама играет
А у меня в животе замирает
Все миновало со времени оно
В театре античном у Парфенона
Ставится пьеса моя про Сократа
Было когда то да было когда то
Пьянки гулянки гулянки и пьянки
Мы с Вознесенским на сцене Таганке
Театр в Тарасконе театр на Монмартре
Залы ликуют поэты в азарте
Все промелькнуло все сцены пустые
Папа и мама наверно святые
В космосе ставится новая драма
Где то с Любимовым папа и мама
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Пеленягрэ Виктор Иванович
Лауреат «Венецианской премии»
за 1996 год.
Виктор Иванович Пеленягрэ
(род. 22 марта 1959, Згурица) -
русский поэт, поэт-песенник, прозаик, драматург, эссеист. Автор слов песни «Как упоительны в России вечера».
Золото Всероссийского литературного
фестиваля «Лиффт» за 2019 год.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончил московское СГПТУ № 68 по специальности каменщик-монтажник, Калужский государственный университет имени К. Э. Циолковского и Литературный институт имени А. М. Горького (семинар Егора Исаева)
Виктор Пеленягрэ — один из основоположников и основателей литературного движения Орден куртуазных маньеристов.
Автор многих песен: «Как упоительны в России вечера», «С высоких гор спускается туман», «За нами Путин и Сталинград» (группа «Белый орёл»), «Акапулько», «Я вышла на Пикадилли», «Латинский квартал», «О чём играет пианист» (Лайма Вайкуле), «Дева-девочка моя», «Порт-Саид», «Бискайский залив» (Сергей Крылов), «Всё так же рыдает шарманка» (Николай Басков), «Позови меня тихо по имени» (группа «Любэ»), «Капитан», «Монолог», «Хулиган» (Ирина Аллегрова), «А над Москвою купола», «Кони белые», «Не клони ты головы», («Золотое кольцо»), «Акула из Гонолулу», «Коко Шанель», «Мэрилин» (Валерий Леонтьев), «Мои финансы поют романсы», «О Мэгги» (Александр Буйнов), «Облака» (Александр Добронравов). Песни на его стихи исполняли многие музыкальные исполнители, среди которых группы «Бригада С», «Веселые ребята», «Самоцветы», «Скандал».
Автор ряда скандальных мистификаций: «Ночной Вавилон и другие стихотворения» (Фрэнсис Ли Стюарт), «Римские оргии Любэ» (Марк Саллюстий Лукан) и целый ряд книг, якобы написанных срамным стихотворцем Иваном Барковым.
Стихи Виктора Пеленягрэ публиковались в «Московском комсомольце», в журналах «Кругозор», «Литературная Грузия», в альманахе «Истоки», «Поэзия»; вошли в антологии «Строфы века» (сост. Е. А. Евтушенко. М., 1995) и «Фривольная поэзия» (сост. А. В. Добрынин. М., 2002), в сборник русской куртуазной музы XVIII—XX веков «Езда в остров любви» (М.: издательство «X.Г.С.», 1993), также были переведены на многие языки мира.
В 2019 году за создание лучших литературных произведений Виктор Иванович Пеленягрэ был награждён Золотой медалью Всероссийского литературного фестиваля «ЛиФФт», который проходил в Тюмени. В 2020 году — лауреат премии «125 лет С. Есенину».
Песни Виктора Пеленягрэ в самое разное время исполняли и исполняют Сергей Крылов, Лайма Вайкуле, Александр Буйнов, Валерий Леонтьев, Лолита, Владимир Пресняков, Алла Пугачёва, Анна Резникова, София Ротару, Влад Сташевский, Михаил Шуфутинский, Ирина Аллегрова, Николай Басков, Филипп Киркоров, Александр Добронравов, Витас, Бригада С, Гарик Сукачёв, Надежда Кадышева, ансамбль Золотое кольцо, Новые Самоцветы, Александр Малинин, Андрей Разин, Ласковый май, Любэ, Николай Расторгуев, Анатолий Днепров, Игорь Демарин, Алёна Апина, Игорь Слуцкий, Александр Маршал, Вилли Токарев, Сергей Мазаев, группа «Скандал», Семён Канада, Весёлые ребята (вокально-инструментальный ансамбль), Ренат Ибрагимов, сёстры Роуз, группа «Васильевский спуск».
«Орден Куртуазных Маньеристов» (ЦТ СССР, 1990);
«Ах, Кружевница…» (Воронеж ТВ, 1992); «За Брызгами Алмазных Струй» (РТР, 1993);
«Галантные Празднества» (Владимир ТВ, 1994);
«Господа Маньеристы» (Калуга ТВ, 1995);
«Новейший Декамерон» (Владимир ТВ, 1995);
«Убойная сила» (2000); «Граница. Таёжный роман» (2000);
«Сестры» (2001);
«В движении» (2002);
«Снежная королева» (2003);
«Убить карпа» (2005);
мюзикл на большом экране «Кинофестиваль, или Портвейн от Эйзенштейна» (2006);
«Застава Жилина» (2008);
«Палата № 6» (2009);
«Фарфоровая свадьба» (2011);
«Моя главная роль в жизни» (2013).
Стихотворения / Виктор Пеленягрэ. — М.: Меттэм, 1991.
Эротические танки / Рубоко. — Пер. со старояп. Питера Энгра (В. Пеленягрэ) — М.: Панорама, 1991. — 64 с. — 300 000 экз. ISBN 5-85220-104-9
Ночной Вавилон и другие стихотворения / Фрэнсис Ли Стюарт. Пер. с англ., предисл., коммент. В. Пеленягрэ.
Любовные трофеи: Сочинения: [Стихи] / Виктор Пеленягрэ; [Предисл. И. Моро]. — М.: Голос, 1993. — 95 с.; 17 см, 3000 экз. ISBN 5-7117-0127-4: Б. ц.
Как упоительны в России вечера: [Песенки] / Виктор Пеленягрэ. — М.: Голос, 1999. — 231, [7] с.: портр.; 17 см, 1500 экз. ISBN 5-7117-0405-2
Нескромные поцелуи: Стихотворения. Песни. Эссе / Виктор Пеленягрэ. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2000. — 414, [1] с.: портр.; 17 см. ISBN 5-04-005686-9
Римские оргии: Эрот. лирика / Марк Саллюстий Лукан; [Авториз. пер. с лат., предисл., коммент. В. Пеленягрэ]. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2001. — 284, [1] с.: ил.; 19 см. ISBN 5-04-007275-9
Эротические танки / Рубоко; [Пер. со старояп. Виктора Пеленягрэ]. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2002. — 383 с. : ил.; 17 см. ISBN 5-04-009736-0
Малое собрание сочинений / Виктор Пеленягрэ. — Москва: Время, 2006 (Екатеринбург: Уральский рабочий). — 774 с.; 17 см. — (Поэтическая библиотека). ISBN 5-9691-0113-3 (В пер.)
Виктор Пеленягрэ — лауреат всевозможных песенных конкурсов: от первого подобного шоу 50/50 до «Золотого граммофона», неоднократный финалист телевизионного фестиваля «Песня года», всенародной премии «Шансон».
В 1996 году — лауреат Венецианской премии за лучшую поэтическую книгу.
В 1998 году — лауреат Национальной музыкальной премии «Овация».
В 2019 году — Золото Всероссийского литературного фестиваля «ЛиФФт».
В 2020 году — лауреат премии «125 лет С. Есенину»
Виктор Пеленягрэ — один из основоположников и основателей литературного движения Орден куртуазных маньеристов.
Автор многих песен: «Как упоительны в России вечера», «С высоких гор спускается туман», «За нами Путин и Сталинград» (группа «Белый орёл»), «Акапулько», «Я вышла на Пикадилли», «Латинский квартал», «О чём играет пианист» (Лайма Вайкуле), «Дева-девочка моя», «Порт-Саид», «Бискайский залив» (Сергей Крылов), «Всё так же рыдает шарманка» (Николай Басков), «Позови меня тихо по имени» (группа «Любэ»), «Капитан», «Монолог», «Хулиган» (Ирина Аллегрова), «А над Москвою купола», «Кони белые», «Не клони ты головы», («Золотое кольцо»), «Акула из Гонолулу», «Коко Шанель», «Мэрилин» (Валерий Леонтьев), «Мои финансы поют романсы», «О Мэгги» (Александр Буйнов), «Облака» (Александр Добронравов). Песни на его стихи исполняли многие музыкальные исполнители, среди которых группы «Бригада С», «Веселые ребята», «Самоцветы», «Скандал».
Автор ряда скандальных мистификаций: «Ночной Вавилон и другие стихотворения» (Фрэнсис Ли Стюарт), «Римские оргии Любэ» (Марк Саллюстий Лукан) и целый ряд книг, якобы написанных срамным стихотворцем Иваном Барковым.
Стихи Виктора Пеленягрэ публиковались в «Московском комсомольце», в журналах «Кругозор», «Литературная Грузия», в альманахе «Истоки», «Поэзия»; вошли в антологии «Строфы века» (сост. Е. А. Евтушенко. М., 1995) и «Фривольная поэзия» (сост. А. В. Добрынин. М., 2002), в сборник русской куртуазной музы XVIII—XX веков «Езда в остров любви» (М.: издательство «X.Г.С.», 1993), также были переведены на многие языки мира.
В 2019 году за создание лучших литературных произведений Виктор Иванович Пеленягрэ был награждён Золотой медалью Всероссийского литературного фестиваля «ЛиФФт», который проходил в Тюмени. В 2020 году — лауреат премии «125 лет С. Есенину».
Песни Виктора Пеленягрэ в самое разное время исполняли и исполняют Сергей Крылов, Лайма Вайкуле, Александр Буйнов, Валерий Леонтьев, Лолита, Владимир Пресняков, Алла Пугачёва, Анна Резникова, София Ротару, Влад Сташевский, Михаил Шуфутинский, Ирина Аллегрова, Николай Басков, Филипп Киркоров, Александр Добронравов, Витас, Бригада С, Гарик Сукачёв, Надежда Кадышева, ансамбль Золотое кольцо, Новые Самоцветы, Александр Малинин, Андрей Разин, Ласковый май, Любэ, Николай Расторгуев, Анатолий Днепров, Игорь Демарин, Алёна Апина, Игорь Слуцкий, Александр Маршал, Вилли Токарев, Сергей Мазаев, группа «Скандал», Семён Канада, Весёлые ребята (вокально-инструментальный ансамбль), Ренат Ибрагимов, сёстры Роуз, группа «Васильевский спуск».
Фильмы, в которых звучат стихи и песни поэта
«Орден Куртуазных Маньеристов» (ЦТ СССР, 1990);
«Ах, Кружевница…» (Воронеж ТВ, 1992); «За Брызгами Алмазных Струй» (РТР, 1993);
«Галантные Празднества» (Владимир ТВ, 1994);
«Господа Маньеристы» (Калуга ТВ, 1995);
«Новейший Декамерон» (Владимир ТВ, 1995);
«Убойная сила» (2000); «Граница. Таёжный роман» (2000);
«Сестры» (2001);
«В движении» (2002);
«Снежная королева» (2003);
«Убить карпа» (2005);
мюзикл на большом экране «Кинофестиваль, или Портвейн от Эйзенштейна» (2006);
«Застава Жилина» (2008);
«Палата № 6» (2009);
«Фарфоровая свадьба» (2011);
«Моя главная роль в жизни» (2013).
Сборники стихотворений
Стихотворения / Виктор Пеленягрэ. — М.: Меттэм, 1991.
Эротические танки / Рубоко. — Пер. со старояп. Питера Энгра (В. Пеленягрэ) — М.: Панорама, 1991. — 64 с. — 300 000 экз. ISBN 5-85220-104-9
Ночной Вавилон и другие стихотворения / Фрэнсис Ли Стюарт. Пер. с англ., предисл., коммент. В. Пеленягрэ.
Любовные трофеи: Сочинения: [Стихи] / Виктор Пеленягрэ; [Предисл. И. Моро]. — М.: Голос, 1993. — 95 с.; 17 см, 3000 экз. ISBN 5-7117-0127-4: Б. ц.
Как упоительны в России вечера: [Песенки] / Виктор Пеленягрэ. — М.: Голос, 1999. — 231, [7] с.: портр.; 17 см, 1500 экз. ISBN 5-7117-0405-2
Нескромные поцелуи: Стихотворения. Песни. Эссе / Виктор Пеленягрэ. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2000. — 414, [1] с.: портр.; 17 см. ISBN 5-04-005686-9
Римские оргии: Эрот. лирика / Марк Саллюстий Лукан; [Авториз. пер. с лат., предисл., коммент. В. Пеленягрэ]. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2001. — 284, [1] с.: ил.; 19 см. ISBN 5-04-007275-9
Эротические танки / Рубоко; [Пер. со старояп. Виктора Пеленягрэ]. — М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2002. — 383 с. : ил.; 17 см. ISBN 5-04-009736-0
Малое собрание сочинений / Виктор Пеленягрэ. — Москва: Время, 2006 (Екатеринбург: Уральский рабочий). — 774 с.; 17 см. — (Поэтическая библиотека). ISBN 5-9691-0113-3 (В пер.)
Премии и награды
Виктор Пеленягрэ — лауреат всевозможных песенных конкурсов: от первого подобного шоу 50/50 до «Золотого граммофона», неоднократный финалист телевизионного фестиваля «Песня года», всенародной премии «Шансон».
В 1996 году — лауреат Венецианской премии за лучшую поэтическую книгу.
В 1998 году — лауреат Национальной музыкальной премии «Овация».
В 2019 году — Золото Всероссийского литературного фестиваля «ЛиФФт».
В 2020 году — лауреат премии «125 лет С. Есенину»
В.И.ПЕЛЕНЯГРЭ - Произведения ⤵️
Как упоительны в России вечера
(Авторский оригинал)
Как упоительны в России вечера,
Любовь, шампанское, закаты, переулки,
Ах, лето красное, забавы и прогулки,
Как упоительны в России вечера.
Балы, красавицы, гвардейцы, юнкера,
И вальсы Шуберта, и хруст французской булки,
Любовь, шампанское, закаты, переулки,
Как упоительны в России вечера.
Как упоительны в России вечера,
В закатном блеске пламенеет снова лето,
И только небо в голубых глазах поэта
Как упоительны в России вечера.
Пускай все сон, пускай любовь - игра,
Ну что тебе мои порывы и объятья,
На том и этом свете буду вспоминать я,
Как упоительны в России вечера
Пускай все сон, пускай любовь - игра,
Ну что тебе мои порывы и объятья,
На том и этом свете буду вспоминать я,
Как упоительны в России вечера...
Северное сияние
Девушки во мне души не чают
Хоть кого могу я взволновать
Не с того ль они меня качают
И не прочь до смерти раскачать
Мне ли разворачивать сказанье
Не коснувшись даже этих губ
Вновь меня преследует сиянье
И в размывах стужи старый сруб
Как по снегу, перекати-полю
Я шагнул, не помня ничего
Как во тьму качнул я Божью волю
И надежду сердца своего
Ах, какая тьма во тьме клубилась
Словно сон мне снился наяву
И душа во тьму к тебе катилась
Есть где разгуляться удальству
И померкла даль перед глазами
И смахнул я челочку со лба
И качнулась ты под небесами
Взял бы всю и раскатал тебя
С легким сердцем целовал бы в губы
И качал-раскачивал скамью
Чтоб тряслись от страха лесорубы
В нелюдимом северном краю
Вот бы нас подбрасывал Мефисто
В этой сказке снежной западни
А в разгуле гиканья и свиста
Набегали родины огни
Ночь-полночь шаталась бы пустая
Растеряв оттенки и цвета
Сам себя во тьме не узнавая
Всю бы душу я вложил в уста
Так сомкнув и разомкнув объятья
Лишь весной бы выбрался на свет
Мало ли, что мог бы расшатать я
Перед тем, как ты сказала нет
Голос
Прикрыл собой любовь я неземную
От встречных пуль и бешеных погонь
Сомкнулась бездна. Косу золотую
Я намотал с улыбкой на ладонь
Но время шло, а я и не заметил
Как треснул наш неповторимый мир
– Ты кто такая? – Это я, – ответил
Чужой мне голос. Это я, мессир
Открыт всему я, точно на отшибе
И подо мной уж раскачалась твердь
Она мне чай готовит, как погибель
Безжалостно обдумывая смерть
Голгофа
В гордыне, пьянстве и тщете
Я поднимался на Голгофу
Так Иисус шел по воде
А государь по Петергофу
Я шел божественно легко
Ступал по-царски непреклонно
С тех пор держусь я высоко
Быть может, не совсем законно
Очнусь на горней высоте
Открытый неземному свету
В гордыне, пьянстве и тщете
Как подобает лишь поэту
ПРАВДА
Ни к чему нам эти разговоры
Настежь распахнула ты окно
Пойте птицы, зеленейте горы
Все погибло, все обречено
И пускай легка твоя дорога
Где лучи рассеивают тьму
Ты была не первой, недотрога
Только эта правда ни к чему
От любви душа моя в занозах
Разочтемся. Так тому и быть
Сколько было их, черноволосых
Белокурых… Что тут говорить
А когда воскликнешь ты, о Боже
Я тебя с улыбкой обниму
Сколько было на тебя похожих
Эта правда тоже ни к чему
Все о жизни, ничего о смерти
Этой правдой не смутить живых
Ах, какое солнце на рассвете
Кто поднимет тяжесть век моих
ЗАПОЗДАЛЫЙ АРГУМЕНТ
Тебе все доказательства – как дым
Я верен был. Так в чем же признаваться
И что мне слухи, если разобраться
Как будто мы себе принадлежим
Все вижу я, все помню! Воздадим
Былому чувству, прежде чем расстаться
Я больше не намерен унижаться
Прошло сто лет. Я стал совсем другим
Ах, Наденька! Ужели все напрасно
В любви я споры вел с самой судьбой
Когда свобода обернулась адом
Ты ищешь доказательства? Прекрасно
Всех женщин, что стонали подо мной
Затмила ты своим холодным взглядом
БЕЛЫЙ ТАНЕЦ
С тобой ли танцевал
Вальсировал так славно
И в губы целовал
Еще совсем недавно
Всё стрелы я пускал
Мелькнули и пропали
Ах, если бы я знал
Куда они попали
В объятьях, как змея
Без устали кружилась
Где из-под ног земля
Взяла и отделилась
А то, что я шептал
Не спели б менестрели
И так дотанцевал
Я до твоей постели
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН
Вечерний звон! вечерний час
Когда весь белый свет в тени
А в лёгкой дымке без прикрас
Дрожат вечерние огни
По свету катится кольцо
Плывет изысканный поэт
Бледнеют пальцы и лицо
Танцуют звёзды менуэт
Куда, скажите, он плывёт
И где искать его следы
Я слышу вновь, как тает лёд
И взлет невидимой звезды
В порталах из хрустальных плит
Ни доли нет, ни смерти нет
Ты видишь — бабочка летит
А с ней изысканный поэт
Клубится пыль. Цветы цветут
И вьётся дым-ультрамарин
Я — твой поэт, я — твой салют
Над радугой шампанских вин
Плывёт изысканный поэт
А с ним вращение земли
В порталах оставляя след
Идут куда-то корабли
За горизонтом дым столбом
И мир, похоже, не спасти
А день грядущий, как фантом
Уснул у Господа в горсти
Зевнул, проснулся — никого
Прибился к берегу баркас
Хранят пробоины его
Вечерний звон, вечерний час
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Мориц Юнна Пинхусовна
Лауреат премии Правительства Российской Федерации за 2011 год.
Юнна Пи́нхусовна Мориц
(род. 2 июня 1937, Киев) -
российский поэт, переводчик, сценарист.
Лауреат премии «Триумф» за 2000 год.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1961 году окончила литературный институт имени Литературный институт имени А. М. Горького
Автор поэтических книг, в том числе «В логове го́лоса» (1990), «Лицо» (2000), «Таким образом» (2000), «По закону — привет почтальону!» (2005), а также книг стихов для детей: «Букет котов» (1997) и других; по мотивам нескольких стихотворений из одной из них («Большой секрет для маленькой компании») в 1979 году создан одноимённый мультфильм. На стихи Юнны Мориц написано много известных песен («Ёжик резиновый», «Сильнее кошки зверя нет», «Собака бывает кусачей», «Летающие лошади», «Любимый пони», «Большой секрет для маленькой компании», «Когда мы были молодые»), а также «Переведи меня через майдан» (стихи Виталия Коротича в переводе Юнны Мориц), некоторые из которых были положены на музыку Сергеем Никитиным.
Орден «Знак Почёта» (27 июля 1987 года) — за заслуги в области советской литературы
Премия «Золотая роза» (Италия)
Премия «Триумф» (2000)
Премия имени А. Д. Сахарова (2004) — «за гражданское мужество писателя»
Национальная премия «Книга года» (в рамках Международной Московской книжной выставки-ярмарки) в номинации «Поэзия — 2005»
Премия имени А. А. Дельвига — 2006
Национальная премия «Книга года» (в рамках Международной Московской книжной выставки-ярмарки) в номинации «Вместе с книгой мы растём — 2008»
Премия Правительства Российской Федерации (2011) — за книгу «Крыша ехала домой»
Мыс желания. — М.: Сов. писатель, 1961.
Лоза. — М.: Сов. писатель, 1970.
Суровой нитью. — М.: Сов. писатель, 1974.
При свете жизни. — М.: Сов. писатель, 1977.
Третий глаз. — М.: Сов. писатель, 1980.
Избранное. — М.: Сов. писатель, 1982.
Синий огонь. — М.: Сов. писатель, 1985.
На этом береге высоком. — М.: Современник, 1987.
Портрет звука. — Prova d’Autore (Италия), 1989.
В логове го́лоса: М.: Московский рабочий, 1990.
Лицо: Стихотворения. Поэма. — М.: Русская книга, 2000.
Таким образом: Стихотворения. — СПб.: Диамант, Золотой век. 2000, 2001.
По закону — привет почтальону!. — М.: Время, 2005, 2006, 2008, 2010.
Не бывает напрасным прекрасное. — М.: Эксмо, 2006.
Рассказы о чудесном. — М.: Время, 2008, 2011.
Сквозеро. — М.: Время, 2014.
Автор поэтических книг, в том числе «В логове го́лоса» (1990), «Лицо» (2000), «Таким образом» (2000), «По закону — привет почтальону!» (2005), а также книг стихов для детей: «Букет котов» (1997) и других; по мотивам нескольких стихотворений из одной из них («Большой секрет для маленькой компании») в 1979 году создан одноимённый мультфильм. На стихи Юнны Мориц написано много известных песен («Ёжик резиновый», «Сильнее кошки зверя нет», «Собака бывает кусачей», «Летающие лошади», «Любимый пони», «Большой секрет для маленькой компании», «Когда мы были молодые»), а также «Переведи меня через майдан» (стихи Виталия Коротича в переводе Юнны Мориц), некоторые из которых были положены на музыку Сергеем Никитиным.
Награды и премии
Орден «Знак Почёта» (27 июля 1987 года) — за заслуги в области советской литературы
Премия «Золотая роза» (Италия)
Премия «Триумф» (2000)
Премия имени А. Д. Сахарова (2004) — «за гражданское мужество писателя»
Национальная премия «Книга года» (в рамках Международной Московской книжной выставки-ярмарки) в номинации «Поэзия — 2005»
Премия имени А. А. Дельвига — 2006
Национальная премия «Книга года» (в рамках Международной Московской книжной выставки-ярмарки) в номинации «Вместе с книгой мы растём — 2008»
Премия Правительства Российской Федерации (2011) — за книгу «Крыша ехала домой»
Книги стихов
Мыс желания. — М.: Сов. писатель, 1961.
Лоза. — М.: Сов. писатель, 1970.
Суровой нитью. — М.: Сов. писатель, 1974.
При свете жизни. — М.: Сов. писатель, 1977.
Третий глаз. — М.: Сов. писатель, 1980.
Избранное. — М.: Сов. писатель, 1982.
Синий огонь. — М.: Сов. писатель, 1985.
На этом береге высоком. — М.: Современник, 1987.
Портрет звука. — Prova d’Autore (Италия), 1989.
В логове го́лоса: М.: Московский рабочий, 1990.
Лицо: Стихотворения. Поэма. — М.: Русская книга, 2000.
Таким образом: Стихотворения. — СПб.: Диамант, Золотой век. 2000, 2001.
По закону — привет почтальону!. — М.: Время, 2005, 2006, 2008, 2010.
Не бывает напрасным прекрасное. — М.: Эксмо, 2006.
Рассказы о чудесном. — М.: Время, 2008, 2011.
Сквозеро. — М.: Время, 2014.
Ю.П.МОРИЦ - Произведения ⤵️
ПОБЕДА - ЭТО ЖИЗНИ ЕДИНСТВЕННОЙ ЦЕНА
Победа - не кремлёвский спецпаёк
По талонам с надписью "Лечебное питание",
Которые питали тех, кто сердцем не "ёк!",
Когда они творили партбилетов растоптание,
Сжигание, порвание, устроив растерзание
И грязью поливание Победы, где она -
Победа! - это жизни единственной цена!
Победа - не в кожаном кресле кабинета,
Где задница начальства - от фронта далека.
Победа - сердцем "ёк!" на фронте, а не где-то,
Победа - сердцем "ёк!" Бессмертного Полка,
Победа - сердцем "ёк!" в тылу, где у станка
Работают подростки, как Родины войска,
Когда идёт война и знает вся страна:
Победа - это жизни единственной цена!
Победа - не сотая секция ГУМа,
Где тряпки заграничные - за полцены,
Победа- не халява, Победа - не лгунья,
Победа - сердцем " ёк!" в пожарище войны,
Победа - сердцем "ёк!" в блокаде Ленингада,
Который - Человечество Бессмертного Полка.
А бегство из России мерзавца, казнокрада, -
Победа сатанинской силы кошелька,
Когда идёт война и знает вся страна:
Победа - это жизни единственной цена!
КОНЦЕРТИНА
Я нарисую тебе на память картину -
окурком, свекольным соком, кофейной гущей.
На той картине, держа гармошечку, концертину,
ты будешь играть и петь о волне бегущей.
Двумя руками сжимая-растягивая зигзаги,
где язычки металла - источник музык,
ты улыбнись мне!.. В одном от картины шаге
я затаилась, и лиственный глаз мой узок.
Там будет вокруг тебя синева и зелень,
ткань золотая пляжей, закат над морем.
И так хорошо мы с тобою судьбу разделим,
что красить разлуку не станешь ты чёрным горем,
а в этой картине, написанной чем попало,
ты будешь сидеть на воздухе с концертиной
и видеть, что тень моя на тебя упала,
как тень любви, стоящей перед картиной.
БРОДЯЧАЯ СОБАКА
Ночной провинции узор.
Угрюмый запах рыбных бочек.
Бессонницы лохматый почерк
Мой расширяет кругозор.
В дыре пустынного двора
Котята лужицу лакают
И пузыри по ней пускают,
Как человечья детвора.
На голом рынке за углом
Лежит пустая таратайка,
Там копошится птичья стайка
В арбузе ярком и гнилом.
Под крышей пляжного грибка
Сижу с бродячею собакой,
И пахнет йодом и салакой
От бесподобного зевка.
Несется в небе сателлит,
Собор во мраке золотится,
Бродячий зверь не суетится,
А рваным ухом шевелит.
Он дышит ровно, сладко, вслух,
Невозмутимо. И похоже,
Его бездомный крепкий дух
Здоров – не лает на прохожих.
Как будто морде шерстяной,
Чье бормотанье бессловесно,
Уже заранее известно,
Что и над ней, и надо мной,
И над чистилищем залива
Зажжется что-то в вышине,
Отвалит жизни ей и мне
И все разделит справедливо!
Бетани
Памяти Георгия Леонидзе
В ту ночь взошло двенадцать лун
Над ослепительной Бетани,
И раздавалось пенье струн,
И ветра слышалось топтанье.
Горы немыслимый излом
Напоминал ограды ада,
Когда сидели за столом
Лицом в окно. Текла прохлада
С небес на ветви и с ветвей
На скулы, волосы и плечи,
Питая нежностью своей
И бег кровей, и рокот речи.
Шарманка завелась в саду,
В старинном каменном предместье.
Когда еще сюда приду
И что найду на этом месте?
Чудесна бытности длина,
Блаженна тяжкая корзина.
А над Бетани ночь темна,
Как рот поющего грузина.
Так в шестьдесят втором году
Виднелся мир однажды летом.
Когда еще сюда приду?
И что найду на месте этом?
* * *
Не видел запад никакой беды,
Где восемь лет стреляли в детские сады,
Где в небесах – Бессмертный Полк Детей Донбасса,
Где восемь лет со свастикой орава
Донбасс громила, и кричал ей запад "Браво!",
Кричал ей запад "Украине – слава!"
И аплодировал, когда была кровава
Забава свастикой украшенного мяса,
Чьей славы блеск – Бессмертный Полк Детей Донбасса!
Сегодня запад русофобского разврата,
Нацист гестаповский – под видом демократа,
Вопит: "Во всём Россия виновата!"
И шлёт оружие навалом гитлерью,
И людоедскую мечталку шлёт свою,
Приказ – "Россию победить в бою!" –
Ораве свастикой украшенного мяса,
Чьей славы блеск – Бессмертный Полк Детей Донбасса!
В бою Россию победить?.. Маньячный бред!
Роскошно западом снабжённый людоед,
Он победить Донбасс не смог за восемь лет,
Хотя с Донбассом воевало много стран,
Прислав наёмников – открыть кровавый кран
Войны, Донбасс угробить геноцидом, –
Но я сейчас Донбасса тайну выдам:
Донбасс – Россия, чья судьба – Непобедимость,
Таких священных сил необходимость,
Судьба которых запрещает людоеду
Над Человеком одержать победу!
Член Союза писателей России.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М.Горького.
Автор восьми поэтических книг («В тени минувших лет» — 1993, «Зов» — 1997, «Веретено луны» — 1998, «Голоса корней» — 2000, «Земная ось» — 2002, «Другая сторона света» — 2009, "Голоса" 2011, Под северным солнцем - 2019). Печатался в журналах: «Москва» — 2004, 2005, 2006, 2007, «Дружба народов» — 2000, 2001, «Наш современник» — 1999, «Воин России» — 2000, «Молодая гвардия» — 2003, «Смена» — 2002, «Читаем, учимся, играем» — 2001, «Работница» — 2002, "Роман газета"- 2010", альманах "Под часами" 2013,"Коломенский альманах" - 2014" и др. Автор романов "Домой не возвращайся!" 2008, "Вали все на Меркурия" 2009, "Набег" 2014, "Посох волхва" 2015, "Проклятие красной стены" 2015, "Ярость белого волка" 2019, "Гнев пустынной кобры" 2020.
Лауреат Всемирного литературного форума им. К. Нефедьева (2002)
Шорт-лист Литературной премии "Антибукер-2000"
Лауреат Литературной премии журнала "Москва" (2005)
Участник шорт-листа Литературной премии им. П.Бажова (2011)
Лауреат Литературной премии "Поющие письмена"
Лауреат премии имени Владимира Качана "Поющий поэт" (2023)
Лауреат Литературной премии им. Бориса Корнилова «На встречу дня!» (2023).
Принимал участие в различных фестивалях авторской песни как почётный гость и член жюри («Куликово поле» — 2000—2019, «Смоленское поозерье» — 1998,2004,2008,2010, «Селигер» — 2003-2010, Московский межвузовский — «Межвуз» — 2002—2018,, «Фестос» — 2002—2015, «Коломенское» — 2002—2018, "Радуга струн" - 2010-2016, "Господин ветер" - 2010-2019, "Лоза и Муза" - 2016 - 2019, "Пущинский фестиваль ансамблей" - 2002 - 2020, "Капитан Грэй" - 2010 - 2019, "Переправа" - 2016 - 2019, "БардАкадемия" - 2014,2016,2018,2019,2020 и др.). Автор идеи и председатель жюри Межвузовского литературного форума «Осиянное слово» им. Н. С. Гумилёва 2014-2019. Художественный руководитель фестиваля "Покровский собор" 2020.
В период 2001—2019 записаны и изданы аудио-альбомы:
«В тени минувших лет» — 2001 г.
«Мелодия грозы» — 2001 г.
«Древесный узел» — 2002 г.
«Земная ось» — 2002 г.
«Зрение камня» — 2003 г.
«Продажа за рубежом запрещена» — 2004 г.
«В круге пятого колеса» — 2005 г.
«Божия гроза» — 2006 г.
«В тени от облака» — 2006 г.
«Alea jakta est» — 2007 г.
«Кривая судьбы» — 2007 г.
«Не касаясь земли» — 2009 г.
«Незримая даль» — 2011 г.
"По следу ветра" - 2012 г.
"Остывающий градъ" - 2012 г.
"Гончарный круг" - 2016 г.
"Березовая тетрадь" - 2019 г.
"Война" - 2019 г.
Автор восьми поэтических книг («В тени минувших лет» — 1993, «Зов» — 1997, «Веретено луны» — 1998, «Голоса корней» — 2000, «Земная ось» — 2002, «Другая сторона света» — 2009, "Голоса" 2011, Под северным солнцем - 2019). Печатался в журналах: «Москва» — 2004, 2005, 2006, 2007, «Дружба народов» — 2000, 2001, «Наш современник» — 1999, «Воин России» — 2000, «Молодая гвардия» — 2003, «Смена» — 2002, «Читаем, учимся, играем» — 2001, «Работница» — 2002, "Роман газета"- 2010", альманах "Под часами" 2013,"Коломенский альманах" - 2014" и др. Автор романов "Домой не возвращайся!" 2008, "Вали все на Меркурия" 2009, "Набег" 2014, "Посох волхва" 2015, "Проклятие красной стены" 2015, "Ярость белого волка" 2019, "Гнев пустынной кобры" 2020.
Награды
Лауреат Всемирного литературного форума им. К. Нефедьева (2002)
Шорт-лист Литературной премии "Антибукер-2000"
Лауреат Литературной премии журнала "Москва" (2005)
Участник шорт-листа Литературной премии им. П.Бажова (2011)
Лауреат Литературной премии "Поющие письмена"
Лауреат премии имени Владимира Качана "Поющий поэт" (2023)
Лауреат Литературной премии им. Бориса Корнилова «На встречу дня!» (2023).
Публикации
Публикуется в журналах «Москва», «Дружба народов»,
«Наш современник», «Воин России», «Молодая гвардия», «Смена», «Читаем, учимся, играем», «Работница», «Роман-газета», «Перископ».
Принимал участие в различных фестивалях авторской песни как почётный гость и член жюри («Куликово поле» — 2000—2019, «Смоленское поозерье» — 1998,2004,2008,2010, «Селигер» — 2003-2010, Московский межвузовский — «Межвуз» — 2002—2018,, «Фестос» — 2002—2015, «Коломенское» — 2002—2018, "Радуга струн" - 2010-2016, "Господин ветер" - 2010-2019, "Лоза и Муза" - 2016 - 2019, "Пущинский фестиваль ансамблей" - 2002 - 2020, "Капитан Грэй" - 2010 - 2019, "Переправа" - 2016 - 2019, "БардАкадемия" - 2014,2016,2018,2019,2020 и др.). Автор идеи и председатель жюри Межвузовского литературного форума «Осиянное слово» им. Н. С. Гумилёва 2014-2019. Художественный руководитель фестиваля "Покровский собор" 2020.
В период 2001—2019 записаны и изданы аудио-альбомы:
«В тени минувших лет» — 2001 г.
«Мелодия грозы» — 2001 г.
«Древесный узел» — 2002 г.
«Земная ось» — 2002 г.
«Зрение камня» — 2003 г.
«Продажа за рубежом запрещена» — 2004 г.
«В круге пятого колеса» — 2005 г.
«Божия гроза» — 2006 г.
«В тени от облака» — 2006 г.
«Alea jakta est» — 2007 г.
«Кривая судьбы» — 2007 г.
«Не касаясь земли» — 2009 г.
«Незримая даль» — 2011 г.
"По следу ветра" - 2012 г.
"Остывающий градъ" - 2012 г.
"Гончарный круг" - 2016 г.
"Березовая тетрадь" - 2019 г.
"Война" - 2019 г.
А.И.ВИТАКОВ - Произведения ⤵️
Взошла звезда. Чернилам лист открылся
Взошла звезда. Чернилам лист открылся.
Лишь белый лист и больше ничего.
Пока поэт на землю не спустился,
Оставь в покое, женщина, его.
Подброшенный неведомою силой,
Пока поэт завис над суетой,
Войны не будет между ним и миром.
Он будет легок, женщина, с тобой.
Как весь, недосягаем для эмоций.
Вдали от зашифрованных пустот.
Не беспокой, пока канатоходцем
Душа его по трещине идет.
Порой пути не разобрать во мраке.
Из трещины сквозит – не устоять.
Неужто ангел посылает знаки
Крылом из-за пределов бытия?
Жалеть не надо, что бы ни случилось.
И не берет от милости земной.
Даль думу перешла. Вскипела птица.
И шум небес – над самой головой.
И все-таки, когда он возвратится,
Узнаешь ли ты, женщина, его?
Истину как-то простую
Истину как-то простую
Мне посоветовал май:
Если из вечности дует,
Форточку не закрывай.
Просто замри и не думай,
И ни о чём не тоскуй.
Ветер, летящий без шума,
Слушай и против не плюй.
Туч нависающих спелость.
Дождь по бульварным усам.
Выйдет луна, чтобы сделать
Кесарево небесам.
Звёзды, дорога и паперть.
Свет, загоняющий в дрожь.
То, что умом не охватишь,
Слухом и зреньем поймёшь.
Я родился под северным солнцем...
Я родился под северным солнцем
В шестьдесят позабытом году.
Положили меня на оконце –
Отводить от деревни беду.
Я лежал на отцовой портянке
Не на улице и не в дому.
Пахли ветхие шторы землянкой,
Я не скоро узнал почему.
Помню, трещины были на раме.
Я разглядывал в трещинах тьму.
Как же пахло в избе сухарями!..
Я не скоро узнал почему.
Я лежал и распухшие десны
Тер костяшками пальцем, как мог.
Видно, впрямь был мой вид очень грозным,
Коль беда обходила порог.
Облака шли в сиреневой сини
От бояновых дней на восток.
На портянке я плыл вместе с ними,
И беда обходила порог.
Пахли ветхие шторы землянкой,
Нависал чернотой потолок.
А я плыл на отцовой портянке
От бояновых дней на восток –
Над усталой землей и морями.
И бежала, бежала беда…
Как же пахло в избе сухарями...
Так пронзительно, так навсегда.
Крик утиный с Москва-реки...
Крик утиный с Москва-реки
Тонким взмахом твоей руки
Долетает ко мне, когда
Спит в кухонных огнях вода.
Только мне по воде нельзя:
Хорошо стерегут друзья.
И тебе по воде никак -
Зодиак не тот. Зодиак.
Ты во мне упразднила ум,
И теперь там дыра поёт
Вольным голосом. По нему
Ты иди - он тебя спасёт.
Как по нити иди тугой
Из печали своей глухой.
У тебя только голос мой.
Остальное другой.
Другой!
Посвящение Гумилёву
Какой-то двадцать первый год.
Портрет царя, как злая шутка.
Какой-то там переворот.
Нева штыком сверкает жутко.
Нести засохший хлеб тайком
Для недотроги ученицы.
О, Боже, как же далеко
С руки слетевшая синица.
Как далеко горит свеча
Немого замка в черных скалах
И озеро с названьем: Чад.
Лишь запах затхлый из подвалов.
Гори меж пальцами строка.
Живите, колдуны и маги.
Гори, строка, гори пока
Горят сердца огнем отваги.
Гори пока, хотя б одна
Душа полна святого вздора,
Пока срывает с плеч весна
Ветрами плащ конкистадора.
Пока труба не скажет: «Нет!» –
Губам не знающим смиренья.
Прекрасна будет смерть вдвойне
На высшей точке вдохновенья!
С трибуны крикнуть: «Господа!»
Назло кожанкам меднолицым,
Чтобы восторженное: «Да!»
Прочесть во взгляде ученицы.
Бежать и воронье дразнить.
И обижаться, как подростку.
И с беспризорником смолить
В подвале затхлом папироску.
Руки никто не подаст, коли падаешь в грязь...
Руки никто не подаст, коли падаешь в грязь.
И ты, сочинитель, помни: никто не отмоет...
Опять этот кто-то выводит меня на связь
Со светом потусторонним, а значит, и с тьмою.
Ну что, малышка, ты хочешь ещё стихов?
Поверь, это может закончиться очень скверно.
Всего лишь однажды случайно открыв засов,
Не сможешь забыть странный шум за ветхою дверью.
Для снобов, мещан и глупых филологинь
Поэзия лишь принадлежность к заветной касте.
Закрой эту тему, а лучше и вовсе задвинь.
Клади на неё... она не приносит счастья.
Кто ведает: стану ли я твоим?
Но, если стану, то ты будешь самой лучшей.
Со мной обходись, ну так, как с душевно больным,
Когда вдруг за мною явится сумрак созвучий.
Крепчает бриз. Бормочут волны
Крепчает бриз. Бормочут волны.
Луна на выдох от земли.
Поют ночные скалы, словно
Заманивают корабли.
Сорвавшись, катится без стука
Кусок породы в бездну тьмы.
И, глядя с палубы уступа,
Парим по звездной карте мы.
Так и бывает: ветер с ума сойдет,
Мельница неба звездную пыль завертит.
В транс погруженная, наша планета,
Будто танцующий дервиш, плывет.
Мир освещен лимонной долькой.
Величественно полотно.
Куда несет нас, знают только
Луна да белое вино.
Стихия – всех начал начало.
Вода летит и катит прочь.
Вслед за телами два бокала
Упали, выплеснувшись в ночь.
Поезд мчится за собственной тенью
Поезд мчится за собственной тенью.
Чертовщина. В пространстве дыра.
Завывают вагоны под Кемью,
Словно знак параллельным мирам.
Что-то есть в кривоватом кареле.
Бросишь взгляд — передернет на раз.
Вот и воют вагоны под Кемью.
И зияет в пространстве дыра.
Птица-сирин из чащи аукнет.
Рыба-угорь пройдет без порток.
Шепчет древняя щука над клюквой
И спешит разворачивать торг.
Еж в тумане несется со свистом.
Спину выгнул корявый перрон.
Кто живой здесь, плесни машинисту.
Пусть быстрей запрягает ворон.
Гран-при премии «Тэффи» за 2024 год.
В номинации «Поэзия».
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончил Ростовский государственный университет. Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» за 2021 г. в номинации «Юмор».
Лауреат VI конкурса-фестиваля «Умный смех», в номинации «Малые формы».
Обладатель «Малого ерша» в номинации «Автор юмористических стихов» IX Всероссийского фестиваля юмористической и сатирической песни и поэзии «Ёрш».
Публикации:
Сборник стихов "Булочка с изюмом", 2022 г.
Конкурсные альманахи "Поэт года", "Умный смех", "Русский смех" и мн. др.
Периодические издания.
Лауреат VI конкурса-фестиваля «Умный смех», в номинации «Малые формы».
Обладатель «Малого ерша» в номинации «Автор юмористических стихов» IX Всероссийского фестиваля юмористической и сатирической песни и поэзии «Ёрш».
Публикации:
Сборник стихов "Булочка с изюмом", 2022 г.
Конкурсные альманахи "Поэт года", "Умный смех", "Русский смех" и мн. др.
Периодические издания.
И.Д.КОЛЕСНИКОВ - Произведения ⤵️
Булочка с изюмом
Посреди столицы, в самом центре ГУМа
И, вполне возможно, в центре всей Земли
Смачно кушал мальчик булочку с изюмом,
Слёзы наслаждения по щекам текли.
Выбирала мама яркую помаду,
Примеряла много разных кофт и блуз,
А мальчишке было ничего не надо,
Булочку с изюмом кушал карапуз.
Приценялся папа к удочкам и блёснам,
Примерялся глазом к лескам и крючкам,
Кушал булку мальчик, и стекали слёзы
По его счастливым розовым щекам.
Мама лезла в шубы, папа мерил ласты,
Сапоги сменяли нижнее бельё,
А мальчишке было булочное счастье,
Ох, уж это счастье, каждому своё.
Вопиющий случай
Мужик я, в общем-то, непьющий
Да и по бабам не ходок,
Но тут был случай вопиющий -
Страстей запутанный клубок.
Пошёл на лестничную клетку
Я как-то с мусорным ведром,
А там уже моя соседка
Стоит в халатике одном.
Блестит в её руке поллитра,
Стакан красуется в другой,
Сама подмигивает хитро
И взглядом манит за собой.
И я, не числясь сибаритом,
Не джентельмен и не орёл
Как болт железный за магнитом
Вслед за соседкою побрёл.
У ней на кухне стол накрытый,
Свеча, приборы на двоих,
И я в пижаме и небритый
Был принят ею как жених.
Гостеприимство соблюдая,
Как и положено, на штраф
Она по полной наливает
И предлагает брудершафт.
Я весь уже раскрепостился
И нежно глажу ей бедро,
Ещё чуть-чуть бы и женился,
Но тут я вспомнил про ведро.
Негоже дельному мужчине
По пьяни с бабой бла-бла-бла
Хоть при свече, хоть при лучине
Пока не сделаны дела.
Была б другая только рада,
Что я не бабник, не алкаш,
А эта крыла крепким матом
Меня на весь шестой этаж.
И хоть не праздновал я труса,
Но не успев прикрыть отход,
Был тут же выброшен как мусор
Соседкой в мусоропровод.
Всё б ничего, всё шито-крыто,
С одним смириться тяжело,
Что, улетая в люк открытый,
Не захватил с собой ведро.
Рисуя натюрморт
Я не рисую талии и морды,
Пейзажей красота мне не мила,
Пишу я маслом только натюрморты,
Чтоб с пузырём, такие вот дела.
И чтоб закусочка с нарезанной колбаской,
И чтоб селёдочка с укропом и лучком,
И чтоб картошечка горяченькая с маслом
И с маринованным хрустящим чесночком.
И сало чтобы с розовым прожилком,
А рядышком румяненький пирог.
Ни разу, правда, полную бутылку
Изобразить с натуры я не смог.
Нам Новый год даётся неспроста,
И утром, просыпаясь, миллионы
Жизнь начинают с чистого листа,
Его привычно отрывая от рулона.
Туда, где стопорят коня
И в дом горящий входят бабы,
Несёт нелёгкая меня...
А лёгкая не подняла бы.
Сиротинушка
Никто противиться не станет,
И так привычно для иных
Во дни тяжелых испытаний
Иметь опору на родных.
Онегин самых жёстких правил,
Узнав, что дядя занемог,
Ему подушку так поправил,
Что тот поправиться не смог.
И дочку Настеньку в морозы
Отправил в лес родной отец,
Надеясь сквозь скупые слезы,
Что отправляет под венец.
Сестра Ивану не давала
Попить (конечно не со злом),
Вот он и выпил что попало
И тут же сделался козлом.
Дочурку мама собирала,
Имея радость наперёд,
Откуда ж знать ей, что волчара
Девчонку с бабушкой сожрёт.
Как ни крути, родные души,
Желая в жизни нам помочь,
То - отравляют нас, то - душат,
А то и в "дурку" сдать не прочь.
А вот Яга цвела и пела,
В избушке коротая дни.
Тут нет секрета, знамо дело,
У бабки не было родни.
Дитя природы
Всю жизнь я живу на природе
От труб заводских вдалеке,
Под солнцем тружусь в огороде
И плаваю в чистой реке.
От этой природной основы
Избыток во мне куражу:
Ломаю руками подковы,
Ломы вокруг шеи вяжу.
К любым катаклизмам я стойкий,
И столько умища в мозгу,
Что даже работать на стройке
Меня приглашали в Москву.
На кастинге все похвалили
От стропаля и до главы
И рук моих страшную силу,
И крепость моей головы.
Но после бранили неслабо,
(Сказали, что полный дебил)
За то, что поллитру прораба
Об голову нА спор разбил.
На том бы и кончились дрязги
(Бутылка - ну что за беда),
Но был я при этом без каски,
Нарушив охрану труда.
И вот я на воздухе снова,
Крушу как и в прежние дни
Ломы, кирпичи и подковы ...
И только бутылки ни-ни.
Бродя по родимому краю,
Где волю даю куражу,
Я часто Москву вспоминаю,
А каску всё время ношу.
Нечто
Был вечер московский и светел, и тих,
Народ торопился на ужин,
Спешил на свиданье к невесте жених,
Инспектор следил, кто нарушил.
И трафик был плотный, но ровный вполне,
Казалось, что так будет вечно,
Но тут на вечерней спокойной волне
Явилось на улице нечто.
Без рельсов поехал по парку трамвай -
Отвлекся на нечто водитель.
Отвлекся от уличной жертвы "бугай",
От спячки встряхнулась обитель.
Жених саданулся башкою о столб,
Свистком подавился инспектор,
"А чтоб ему, этому нечто и чтоб..."-
Крестился духовный проректор.
И "Лада-Приора" за нечтом вослед
По встречке вдруг двинулась робко,
И там, где был трафик спокойный, в момент
На улице сделалась пробка.
Случилась с мужчинами всеми беда,
От схимника и до нахала:
Блондинка с летящей ногой от бедра
По улице гордо шагала!
Бесполезная репетиция
Хоть нет причины для испуга,
И жизнь не рвёт нас на куски,
С утра взволнована супруга
И даже гладит мне носки.
Да и меня трясёт не слабо
И добавляет седины
ЧП семейного масштаба -
Позвала тёща на блины.
И я в предчувствии угрозы,
Что преподносит мне судьба,
Вовсю верчусь в различных позах
И упражняюсь в разных па.
Вхожу и в образы, и в лица,
И перед зеркалом стою,
Играя нищего и принца
И корча мимику свою.
И репетирую те роли,
Что будут мне отведены,
Как будто еду на гастроли,
А не на тёщины блины.
Учусь высказываться лестно
О ней самой и о родне
И занимать в застолье место,
Что будет выделено мне.
И разбираюсь в сервировке
Семейных праздничных столов,
И даже съел для тренировки
На кухне парочку блинов.
Готовлюсь в стиле старой школы
Сказать, что блюда хороши,
И напоследок разносолы
Принять от тёщиной души.
И если выпью граммов триста,
И даже, если - граммов сто,
То перед тёщею артистом
Явлюсь готовым от и до.
Но после пиршества, за дверью
Моя закатится звезда,
И легендарное - "Не верю!"
Услышу в спину, как всегда.
Патриотическое
Куда там рынку до базара,
А вместо колы лучше квас,
Такого в мире нет товара,
Какого б не было у нас.
И молодых людей, и старых
Взрастил особенный наш путь,
И пользы в импортных товарах
Народ не видит ни на чуть.
Питанье наше с огорода,
А кто, что гонит, то и пьёт,
Но всё ж в семье не без урода,
Есть и у нас такой урод.
Идёт о нём молва дурная -
Всё у него не как у всех -
Есть даже кукла как живая,
Для эротических утех.
Он о себе имеет мненье,
Что он носитель модных тем,
Что нет вещей для потребленья
В своём отечестве совсем.
Что очень даже не случайно
Он любит пиццу, а не хлеб,
И носит вещи "мэйд ин Чайна",
А не банальный ширпотреб.
Что надо жить в особом стиле,
Не так, как люд простой привык...
Но тут границы перекрыли,
И наступил ему кирдык.
И загрустил на импорт падкий
Идейно чуждый гражданин,
А нам, как встарь, всего в достатке,
И наш народ непобедим.
Мы темпа жизни не снижаем
И зря не лезем на рожон,
Хлеба растим, детей рожаем
И натуральных любим жён.
А с куклой в браке жить пустое,
С ней ни потомства, ни страстей,
К тому ж она теперь в простое
Из-за нехватки запчастей.
Спаситель
Чем дольше в алгебре я роюсь,
Тем больше мне не по себе.
Из пункта А уехал поезд,
Чтоб очутиться в пункте Б.
А из-за путаницы вечной,
И это - факт, как ни крути,
Из пункта Б отправлен встречный
По однопутному пути.
И хладнокровно, без эмоций,
Как будто в мире тишь да гладь,
Делов всего-то остаётся
Пункт катастрофы рассчитать.
Так, измотавшись в электричках -
Работа - дом, работа - дом,
Велит решать математичка,
Со всею строгостью притом.
А я, рискуя стать изгоем,
Не Лобачевский, не Евклид,
Ищу решение другое -
За поезда душа болит!
Я, может быть, не молодчага,
Да и в делах незаводной,
Но целый вечер, как Корчагин,
Им путь готовлю обходной.
Хочу возможность обеспечить,
Чтоб шли они туда-сюда
И в той злосчастной точке встречи
Не повстречались никогда.
Пускай стучат колёса бойко,
И след теряется в лесу...
Мне завтра точно светит двойка,
Зато - два поезда спасу!
Лауреат литературной премии «Народный поэт»
за 2016 год.
II - Премия в основной номинации.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1992 году окончила факультет журналистики Московского Государственного Университета.
Работает в издательском доме «ИМ-Медиа», главный редактор журналов исторической и научно-популярной серии «Наша история», «Все загадки мира», «Архивы ХХ века».
Автор поэтических сборников «Придумай мне имя» (2016), «Цвет люпина» (2017), «Моё средневековье» (2020), «Рыба моя золотая»
(2020).
Лауреат первой премии «Поэт года» за 2015 год в номинации «Дебют» и второй премии «Народный поэт» за 2016 год.
Бронзовый призёр Кубка мира по русской поэзии 2016, 2017 г.г.
Победитель Открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии 2019 и
Кубка мира по русской поэзии 2019.
Победитель VIII международного поэтического конкурса «45-й калибр» и V литературного конкурса-фестиваля «Русский Гофман».
Публиковалась в «Литературной газете», журналах «Дружба народов», «Этажи», «Южное сияние», «Тропы», «Перископ», альманахах «Образ», «Витражи», «Рижский альманах», «Кольчугинская осень», «Письмена», сборниках «Кочевье», «Площадь мира. Антология», «Пилигримы времени» и др.
Работает в издательском доме «ИМ-Медиа», главный редактор журналов исторической и научно-популярной серии «Наша история», «Все загадки мира», «Архивы ХХ века».
Автор поэтических сборников «Придумай мне имя» (2016), «Цвет люпина» (2017), «Моё средневековье» (2020), «Рыба моя золотая»
(2020).
Лауреат первой премии «Поэт года» за 2015 год в номинации «Дебют» и второй премии «Народный поэт» за 2016 год.
Бронзовый призёр Кубка мира по русской поэзии 2016, 2017 г.г.
Победитель Открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии 2019 и
Кубка мира по русской поэзии 2019.
Победитель VIII международного поэтического конкурса «45-й калибр» и V литературного конкурса-фестиваля «Русский Гофман».
Публиковалась в «Литературной газете», журналах «Дружба народов», «Этажи», «Южное сияние», «Тропы», «Перископ», альманахах «Образ», «Витражи», «Рижский альманах», «Кольчугинская осень», «Письмена», сборниках «Кочевье», «Площадь мира. Антология», «Пилигримы времени» и др.
П.В.ОРЫНЯНСКАЯ - Произведения ⤵️
Берег вдалеке
Сиди смотри на берег вдалеке –
полоску исчезающего лета.
Течёт закат по медленной реке
и путается в сонном тростнике,
в кувшинках остывающего цвета.
Следи за птицей и закрой глаза.
Ты чувствуешь, как несговорчив ветер,
как в лёгких закипает бирюза
небесных вод и канувших столетий?
Как серебристо сонная плотва
пасёт мальков беззвучную ораву...
И всё, что жизнь, – не слава, не слова, –
дыхание одно в тебе и травах...
Забудешься, срываешься во мрак
тоски – глухой, отчаянной, безбожной.
И вновь себя латаешь кое-как,
прикладывая память-подорожник:
Трава в полях ленива, горяча.
Тревожит мотыльков июльский вечер.
Дорога. Зацветает иван-чай.
Огни в лиловом мареве за речкой...
Города
Припоминай: трамвайные пути,
асфальт разбитый, пыль, кусты по краю.
Шиповник жарко пахнет, доцветая...
Мне в этот город дважды не войти.
Не то чтоб он не тот и я не та.
И под забором те же амаранты.
Но нет смешного платьица в цветах
и серых сандалет с прошитым рантом...
Как шёл моим далёким городам
весёлый ситчик на весёлой маме
и наш видавший виды чемодан –
коричневый с железными замками.
...То осень, то зима в моём окне.
Когда нечасто наступает лето,
оно приходит в серых сандалетах,
которые малы ему и мне.
И тянутся повсюду провода –
связующие ниточки разлуки,
не зная, что уходят в никуда.
Горячие цветные города...
От них остались запахи и звуки.
Восток
О как черны раскосые глаза
восточной ночи... Сопки да менгиры.
И облака седая полоса,
подобно бунчуку, летит над миром.
Тут дикий лук пускает стрелы ввысь,
и дикий конь пуглив и беспокоен.
Тут пустяком была от века жизнь,
и земли эти пили кровь запоем.
Здесь рекам узко в руслах и тесно,
они ворчат и камни рвут и мечут.
Когда на мост ступаешь подвесной,
с той стороны рукою машет вечность.
Пристанище шаманов и богинь.
Угрюмость скул и скал. Орды начало...
Я слышу торопливые шаги:
уходит ночь по берегу Байкала.
Беспамятство
Беспечная, как сотня мотыльков,
я в жизни ничего не разумею.
Моя звезда – хранитель простаков –
становится с годами всё бледнее.
Всё менее отчётлив белый свет,
неясны очертанья и оттенки.
И я, спускаясь вниз по склону лет,
иду на ощупь, медленно, по стенке.
Ни чёрного, ни белого. Туман,
речная зыбь и тени-тени-тени.
Так, видимо, лишаются ума,
становятся подобием растений.
И наконец – ни зла и ни добра.
Всё звук дождя и птичьи отголоски.
И кожи бледноватая кора
так рада лапкам суетной стрекозки.
Зажмуришься... Какой сегодня год?
Всё это было, кажется, однажды...
Но память белой лодочкой бумажной,
куда бы ни плыла, не приплывёт...
Другое измерение
Я выберу другое измеренье,
когда стихи закончатся во мне, –
с тахтой и мятным взваром от мигрени,
с винтажными часами на стене.
И, больше не лелея, не мусоля,
не чувствуя шершавости на слух,
я стану отпускать слова на волю,
как будто одуванчиковый пух.
Я буду, слыша запах луж и хвои,
дышать сегодня, не вдыхая впрок,
и жить, и видеть просто и без боли,
без аритмии выверенных строк.
И, если будет мне дана свобода,
дарованы покой и пустота,
я выберу другое время года –
тугое, перезрелое, и там
я буду жить у августа на страже,
хотя дожди уже предрешены,
и рисовать лиловые пейзажи,
оспаривая цвет у тишины.
Поцелуй!
Поцелуй! На зашторенных окнах
пляшут тени ветвей. Рыжий свет
пробивается с улицы. Мокнут
тротуары. И твой силуэт
чуть расплывчат - дымит сигарета.
И прохожий пугливо спешит
в пятна мутного, зыбкого света,
потому что вокруг ни души.
И шаги - так отчётливо, рядом.
Гулкий звук посреди пустоты.
Опусти занавеску. Не надо
никого. Ничего. Я и ты.
Мы застряли меж времени. Где-то
полночь бьёт на волшебном балу.
Настоящее кануло в лето:
на часах все нули. Поцелуй!..
Слова. Отжившее
Всё чаще хочется молчать,
стоять под снегом беспризорно
и принимать его покорно,
как шубу с барского плеча.
Не говорить о пустяках,
не рассыпать слова, как бисер,
хранить их в строчках старых писем
в картонной папке на шнурках
не под рукой, на стеллаже, –
на антресолях за коньками,
палаткой, спальными мешками,
своё отжившими уже.
Чем больше знаешь, тем слова
нелепей и смешней по сути.
Прости, не слушай, позабудь их.
Я лишь молчанием права.
Всё это родное
Ты знаешь, как больно, как страшно
подняться над миром и вдруг
увидеть свой дом двухэтажный,
свой маленький дом двухэтажный
и яблони эти вокруг.
Как хрупко и, боже мой, зыбко
всё это родное внизу –
до горького птичьего вскрика,
тоски по-звериному дикой,
до слёз ни в одном глазу.
Ты знаешь, что можно измерить
любовь свою только одним –
заведомым чувством потери?
Спаси же и сохрани
во мне забытьё хоть на время,
чтоб облачный этот прибой
баюкал меня в светотени,
и птицы над домом летели,
и так не тревожила боль...
Биография - читать далее
Окончила Московский энергетический институт и Московский гуманитарный университет. Работала в гуманитарно-благотворительной сфере, в том числе в приграничье Афганистана, Монголии, странах Центральной Азии, где запустила множество организаций и программ по оказанию бесплатной медико-социальной помощи для уязвимых групп населения.
Автор шести книг; последняя из них – «Сердце человечье» – издана Российским союзом писателей в 2023 году в серии «Лауреаты». Выступала на телеканале «Россия 2» и радио «Россия», произведения звучали в эфире радиостанций России и Беларуси. Член Российского союза писателей и Союза писателей Северной Америки.
Публикации в России: журналы «Форма слов», «Крым», «Филигрань», «Подъём», сборник «ПоZывной – Россия»; за рубежом: журналы «Метаморфозы», Эколог и Я» (Беларусь); литературный альманах «Глаголъ» (Франция); журнал «Гостиная» (США); газета «Бульварные новости» (США) и др.
Награды:
лауреат национальной литературной премии Российского союза писателей «Поэт года»;
лауреат III степени VIII международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман»;
дипломант «Волошинского конкурса»;
обладатель Гран-при открытого областного литературного конкурса им. Георгия Кольцова;
победитель международного литературного конкурса «Мгинские мосты»;
II вице-чемпион премии Кубка издательства «СТиХИ»;
призёр парижского литературного альманаха «Глаголъ»;
серебряный победитель II открытого литературного конкурса им. Всеволода Остена;
лауреат международных премий Союза писателей Северной Америки (СПСА) в номинациях «Поэзия», «Публицистика», «Песня»;
победитель конкурсов Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия;
лауреат I степени международного конкурса радио «Голоса планеты» при поддержке ВКС Минобороны РФ;
лауреат I степени международной премии Международного союза авторов-исполнителей;
лауреат I степени XXXVI фестиваля-конкурса «Витебский листопад» и др.
Автор шести книг; последняя из них – «Сердце человечье» – издана Российским союзом писателей в 2023 году в серии «Лауреаты». Выступала на телеканале «Россия 2» и радио «Россия», произведения звучали в эфире радиостанций России и Беларуси. Член Российского союза писателей и Союза писателей Северной Америки.
Публикации в России: журналы «Форма слов», «Крым», «Филигрань», «Подъём», сборник «ПоZывной – Россия»; за рубежом: журналы «Метаморфозы», Эколог и Я» (Беларусь); литературный альманах «Глаголъ» (Франция); журнал «Гостиная» (США); газета «Бульварные новости» (США) и др.
Награды:
лауреат национальной литературной премии Российского союза писателей «Поэт года»;
лауреат III степени VIII международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман»;
дипломант «Волошинского конкурса»;
обладатель Гран-при открытого областного литературного конкурса им. Георгия Кольцова;
победитель международного литературного конкурса «Мгинские мосты»;
II вице-чемпион премии Кубка издательства «СТиХИ»;
призёр парижского литературного альманаха «Глаголъ»;
серебряный победитель II открытого литературного конкурса им. Всеволода Остена;
лауреат международных премий Союза писателей Северной Америки (СПСА) в номинациях «Поэзия», «Публицистика», «Песня»;
победитель конкурсов Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия;
лауреат I степени международного конкурса радио «Голоса планеты» при поддержке ВКС Минобороны РФ;
лауреат I степени международной премии Международного союза авторов-исполнителей;
лауреат I степени XXXVI фестиваля-конкурса «Витебский листопад» и др.
О.В.БАРАКАЕВА - Произведения ⤵️
Три окна Ники Турбиной
Пожалейте меня, отпустите.
Крылья раненые не вяжите,
Я уже не лечу.
Голос мой оборвался болью,
Голос мой превратился в рану.
Я уже не кричу.
(Ника Турбина)
Я гений. Я ребёнок. Я поэт.
Меня признал Евгений Евтушенко.
Могу словами высечь хорошенько,
Пусть мне всего-то восемь (восемь!) лет.
Мне десять – и в восторге стадион,
И рукоплещут взрослые и дети.
А я давно взрослее всех на свете,
Как верный шее умный медальон.
Пятнадцать лет. Глазаста и тонка,
Как в детстве, снова собираю залы.
Еще не всё я богу рассказала,
Давлюсь словами. Доля нелегка
У тех, кто детства вкус не испытал,
Кто вырос – и теперь в него впадает.
Есть роль в кино – я в интернатской стае,
В о к н е. Опять нет денег. Капитал –
Лишь мой талант. Распахивая мрак
Своей души наивно-перезрелой,
Я не упасть, а полететь хотела,
Но, кажется, с полётом вышел брак.
Шестнадцать. А ему – плюс шестьдесят.
Большая разница, но не помеха.
Мой психиатр... он знает толк в утехах!
Профессор стар, глаза его косят
В мой вырез блузки. Замужем? За ним?!!
Не знаю, чем мою свободу держит.
Ложусь, ведусь... по счастью, реже, реже...
Прощай навек, швейцарский мезонин
В его больнице. Семьдесят восьмой
Идёт ему, а мне уже семнадцать.
В безумном мире некуда деваться.
Не спрячешься. Хочу домой, домой!
Глотнув вина, кривя нетрезвый рот,
Сбегаю от развратного Джованни.
Мне чудятся вода в кровавой ванне
И треск венозный – словно скрип ворот...
Нет, резать вены мне не суждено!
Не стану ни стреляться, ни топиться,
Мне в Ялте проще, чем в Лозанне, спиться.
Там ждёт меня открытое о к н о
И новых чувств скрепляющий цемент.
Пять лет. Испепеляющие страсти!
Куда исчезли радости и счастье,
И что пришло в мою судьбу взамен?
Я не одна. И всё же я одна.
О к н о манило. Я в него шагнула.
В больнице лица бле́дны, руки снулы,
И жизнь отсюда больше не видна.
Стряхнула гипс. Мне только двадцать три,
А в двадцать три не хочется лечиться.
Взлетаю с койки, как шальная птица.
«Я ухожу!» – ты это говорил?
Пускаю ввысь последнюю печаль!
В о к н о – по-птичьи. Саша, помоги мне!
Я падаю!!! Мне двадцать семь. Я гибну!
Ты плачешь, и тебе безмерно жаль
Меня, моих психических атак,
И бурных ссор, и наших общих песен.
Без них твой мир стал тягостен и пресен.
Ушёл... тебе так страшно... жалко так
Меня – разбитой куклы у стропил,
Меня, с кем ты ни дня не знал покоя.
Я не такая. Время не такое.
Ты наше время, уходя, пропил.
Лакримоза
Кинув сахара в чай, произнёс ты легко и просто:
– Выйдет мать в магазин – я послушаю лакримозу.
Замотав поясницу от холода козьей шалью,
Удивилась:
– А, собственно, мать чем тебе мешает?
Позвенел медяками, как бубном, внутри карманов,
Отозвался:
– Нельзя, видит бог… напугаю маму –
Вдруг решит, что прощаюсь, поэтому выбран Моцарт.
Ты пластинку берёг, ставил редко, боясь покоцать.
На пару́ кучевых варят звёзд рассыпное просо,
А добавки той каши небесной никто не просит:
Не стремятся живые приблизиться к лунной фаре,
Но горшочек без просьбы дымится и варит, варит.
Стол клеймён следом кружки с твоим недопитым чаем.
В церкви мышь не проскочит. По очереди прощались.
Не умея молиться, ревела светло и чисто
Пара сотен тебя провожающих атеистов.
Раз в году я решаю: отцу никогда не поздно
Дать послушать на флешке любимую лакримозу.
Где-то там, где вы с мамой лежите в кашлатой хмаре,
Заливается скрипка, небесный горшочек варит.
Кисмет
У русалки зубы белей, чем снег,
На хвосте алмазные капли вод.
Он идёт к ней, думая, что честней
Утопиться в омуте. У него
Дома тишь да гладь, молода жена,
Озоруют дети, отец речист,
Дочь, ещё горячая ото сна,
Тянет сонно руки. А он кричит,
Заражён болотами, обожжён.
Серебром русалочий тихий смех
За овраги манит, как на рожон,
Сон-трава – к погибели. «Ох, кисмет», –
Говорил татарин, сосед седой.
«Что ты знаешь, старый? Уйди с пути!
Я отравлен, болен, иду не к той,
И жена изменщика не простит!»
У русалки груди в сыром песке,
Шаловлив язык – обжигает рот.
Вкус измены сладок на языке.
Камыши, осока, пропавший брод...
Проникал, опаивал яд любви,
Растекался в теле, меняя кровь.
Плоть её дурманную ртом ловил.
Ночь не на Купалу, а на Покров!
Не сгубила в бездне царица дна:
Приютила временно, на постой,
Уплыла от берега. Не видна
Чешуя в воде. Водоём пустой.
Годы белят пряди в густой косме.
На Покров сбегает он от избы.
Не соврал татарин: и впрямь, кисмет...
Это значит – рок.
Жернова судьбы.
Пять граммов мёда
Я проживу в заботах месяца два,
Это ещё неплохо, скорее, меньше, –
Время для взятков, а не для баловства:
Улей на торсе липы уже повешен.
Так происходит сто миллионов лет,
Предки мои вписались пчелиным роем
В то, чтобы утром ты говорил:
– Налей
Чаю послаще! – женщине.
В час неровен
Кажется: труд никчёмен – мизер и пшик!
Божий сценарий слишком небрежно смётан:
Что для меня простая целая жизнь –
То для тебя каких-то пять граммов мёда.
Неоценённый дар мой, липовый мёд,
В чашкином брюхе тянется жижей талой.
Тот, кто любил, конечно, меня поймёт:
Пусть и недолго, всё-таки я летала.
Новогодняя Эшера
Забытым шумом радует прибой.
Мерцай гирляндой, кипарис, мерцай!
Здесь каждый мокрый камешек – рябой,
И каждый царь горы – немножко царь.
Стучит веслом далёкий человек,
Который незаметно стал родным.
На солнце рыжий пёс осоловел,
Вполглаза смотрит старческие сны.
Январский юг, где мы почти в раю…
Бутылками с утра стыдит пакет.
Здесь пьют вино. Конечно, много пьют,
Но после засыпают налегке.
Глотает дольку месяца рассвет,
Из гальки в море утекает жизнь.
За морем умирает человек,
Который незаметно стал чужим.
Прощёное воскресенье
Вместо чая здесь сушёный донник,
Домовята по углам сопят.
Мир ложится шариком в ладони,
Лучшей демо-версией себя.
Скатерти бахромчатая чёлка,
На столе – хрусталь и хохлома.
Контур прошлого остался чётким
Там, где живы низкие дома.
Женщина с худым проворным телом
Достаёт из банки огурцы.
Водка загустела, запотела.
После тостов слышно – дзынь да дзынь.
Бог простит, и каяться не нужно:
Он зимой пришёл в пещерный храм.
На стволе у тонкопрутой груши
Зайцами объедена кора.
Городок неспешен по старинке,
Но никто не барствует без дел.
Льётся счастье молоком из крынки
И ложится в мягкую постель.
А февраль и кашляет, и злится,
Лижет сок сосулек, осовев.
…В понедельник вызовёт столица
В подзабытый двадцать первый век.
Рубленый деревенский буфет
Втащила в квартиру рубленый деревенский буфет.
– Будем спать друг у друга на голове, –
Намекает семья нетонко.
Не пущу девятнадцатый век на растопку!
Сколько жизней у шкафа? Люди уходят раньше.
Мебель долго берёг армянин-огранщик,
Дожил до девяноста ли дед, до ста ли,
Рухлядь его мне почему-то доставили
Прямо до двери, хоть стой, хоть падай.
Любуюсь наследством щербатым.
В нагрузку дали столик часовщика,
Жуком прохоженный по бокам.
Забираю обоих. Соседям – шарада,
Чего же ради.
Каждый по-своему дорог: не тёс из тиса –
Живая улыбка от Аветиса.
В тридцатые красила шкаф колхозница Зинка,
Застилала полку цветной косынкой,
Хранила плательный штапель
Да с трудоднями табель.
Чужие жизни гуртом на меня напали.
Сдираю шпателем белую Зинкину память –
Проявляется синий.
Прощай, бригадирша Зина.
До неё великаном владела крестьянка Гуня,
Рисовала на сини бежевых гулей,
Те клевали парадное блюдо.
Муж у бабы запойный, лютый
Однажды не рассчитал силу,
Поучил поленом – Гуню перекосило.
Стираю гулю – вдруг из буфета ка-а-ак дунет!
Здравствуй, кривая Гуня.
Гуниной мамкой, тихой вдовицей Полей,
Вместе с иконами шкаф на века намолен:
Рядом с красным углом стоял. Поныне воском лоснится.
От Полины остался рушник с вышитою синицей.
Ловкий шпатель превратил историю в крошево,
Доскрёб – слой за слоем – до чистого прошлого.
За стёклами нарядно встали
Советские фужеры. Хрустальные.
Подаркам буфет явно рад таким.
Когда хозяева уходят по радуге,
Раздав земные долги,
Он сперва горюет, а потом заводит других.
Медвежьи сны
В краю метельной, звонкой белизны,
В далёких сопках, за Полярным кругом,
Медведя два в берлоге видят сны.
Они лежат – и трутся друг о друга.
Прижались – и над ними мира нет.
Им не нужны весенние дороги.
Есть только свет, да шкуры белый цвет,
Да тонкий купол ледяной берлоги.
Им надо выйти, принести еды.
Пора! Еды в реке уже немало,
Она сама выходит из воды!
…но годы шли. И время замирало.
Он. И она. И химия любви.
И капли пота на медвежьей шкуре.
Живот в живот – расстаться не смогли.
Пришли. Легли. И на года уснули.
Они любили. Бог за них был рад
И защищал чертой – Полярным кругом.
Умершие пятнадцать лет назад,
Они лежат и трутся друг о друга.
Фатехпур-Сикри
Забытый город Фатехпур-Сикри.
Плюс пятьдесят. Мы, кажется, искрим,
На самом деле – сильно обгорели.
Пусты дворцы. У каждого внутри –
Печали цвета манго и зари.
Мертвы сады, фонтаны и гаремы.
Везде костра пахучая зола.
Ни птичий клёкот, ни собачий лай
Не оживят песчаную порошу.
История несправедливо зла:
Когда вода из озера ушла,
Прекрасный город оказался брошен.
Он словно мне кричит: не покидай!
Решётки так крепки – не по годам,
Слегка рыжеют пятнами коррозий.
Не годы крошат стены, а беда.
Однажды и из нас уйдёт вода –
И все нас бросят.
Член Союза российских писателей.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1998 году окончила филологический факультет Ростовского государственного университета. В 2003 году окончила аспирантуру Ростовского госуниверситета.
С 2006-го по 2009 год — сотрудник ЮФУ, преподаватель латинского языка, курса введения в языкознание и спецкурса по языку
М. Цветаевой. С ноября 2009 года — докторант Санкт-Петербургского госуниверситета (факультет филологии и искусств).
Работала куратором литературных мероприятий при библиотеке им. А. Ахматовой (Домодедово). Вела на домодедовском телевидении рубрику «Новинки библиотеки» и «Уголок филолога» в газете «Призыв» (Домодедово). Арт-терапевт в психиатрической клинике «Преображение» (Москва). Член жюри поэтических премий (в том числе, премии «Поэмбук», премии «Стихи со знаком +», интернет-конкурса «Кубок Балтии по русской поэзии», фестиваля «Дорога к Храму» член экспертного жюри «Вечерних стихов» номинатор Прокошинской премии, член жюри фестиваля «Возьмемся за руки, друзья» и др.)
Лауреат Волошинского конкурса-2023 в номинации «Для этих слов тесна моя гортань» от журнала «Фома», шорт-листер премии «Данко»-2023 с рассказом «Разносчик роллов», шорт-листер премии «Русский Гофман»-2023, шорт-листер премии «Славянская лира»-2023, лауреат премии «Антоновка»-2023 в поэтической номинации (3 место), шорт-листер премии «Новые горизонты» 2021 с романом «Рассказы пьяного просода».
Шорт-листер премии Иннокентия Анненского 2021 в номинациях Поэзия и Драматургия, лауреат премии «Московский наблюдатель» (2017), шорт-лист премии им. Фазиля Искандера в номинации «Поэзия» (2020), лауреат (3 место) премии «Антоновка» в номинации «Поэзия» (Москва, 2020), шорт-лист премии «Антоновка» в номинации «Критика» (Москва, 2020), лонг-лист премии НОС с романом «Рассказы пьяного просода» (Москва, 2020), лонг-лист премии Искандера (Москва, 2021), победитель премии МайПрайз (Москва, 2019), лауреат премии «12» (Москва, 2019), победитель премии Кыштым-2019, шорт-листер премии «Антоновка» в номинации «Драматургия» (Москва, 2019), шорт-листер и дипломант премии Иннокентия Анненского в номинации «Проза» (2019), победитель поэтической эстафеты «Вечерние стихи. Финал бессмертных» (Москва, 2014), победитель Волошинского конкурса «При жизни быть не книжкой, а тетрадкой» (интернет голосование)", шорт-листер Волошинской премии, лауреат премии «Поэт года» в основной номинации (Москва, 2014), Гран-при международного поэтического конкурса «Дорога к Храму» (Иерусалим, 2014), победитель Чемпионата Балтии по русской поэзии (2015) и др.).
Шорт-листер премии «Гулливер» — 2014. Лонг-листер конкурса И. Бродского — 2014, Лонг-листер премии «Дебют». Лауреат поэтического интернет-конкурса «Золотая осень» (в номинации «Точка зрения», Смоленск, 2004), шорт-листер премии имени Астафьева (Красноярск, 2005), лауреат премии Ростовского фестиваля поэзии (Ростов-на-Дону, 2002), стипендиат Министерства культуры РФ (Москва, 2004), губернаторской премии (Ростов-на-Дону, 2008, 2011), международного поэтического конкурса «Серебряный Стрелец» — спецпремии «Серебряный голос» (Лос-Анджелес — Киев — Трускавец, 2008), финалист «Илья-премии» (Москва, 2003). Участница Второго, Четвёртого и Восьмого форумов молодых писателей России (Москва — Липки, 2002, 2004, 2008).
С 2006-го по 2009 год — сотрудник ЮФУ, преподаватель латинского языка, курса введения в языкознание и спецкурса по языку
М. Цветаевой. С ноября 2009 года — докторант Санкт-Петербургского госуниверситета (факультет филологии и искусств).
Работала куратором литературных мероприятий при библиотеке им. А. Ахматовой (Домодедово). Вела на домодедовском телевидении рубрику «Новинки библиотеки» и «Уголок филолога» в газете «Призыв» (Домодедово). Арт-терапевт в психиатрической клинике «Преображение» (Москва). Член жюри поэтических премий (в том числе, премии «Поэмбук», премии «Стихи со знаком +», интернет-конкурса «Кубок Балтии по русской поэзии», фестиваля «Дорога к Храму» член экспертного жюри «Вечерних стихов» номинатор Прокошинской премии, член жюри фестиваля «Возьмемся за руки, друзья» и др.)
Участие в конкурсах и премиях
Лауреат Волошинского конкурса-2023 в номинации «Для этих слов тесна моя гортань» от журнала «Фома», шорт-листер премии «Данко»-2023 с рассказом «Разносчик роллов», шорт-листер премии «Русский Гофман»-2023, шорт-листер премии «Славянская лира»-2023, лауреат премии «Антоновка»-2023 в поэтической номинации (3 место), шорт-листер премии «Новые горизонты» 2021 с романом «Рассказы пьяного просода».
Шорт-листер премии Иннокентия Анненского 2021 в номинациях Поэзия и Драматургия, лауреат премии «Московский наблюдатель» (2017), шорт-лист премии им. Фазиля Искандера в номинации «Поэзия» (2020), лауреат (3 место) премии «Антоновка» в номинации «Поэзия» (Москва, 2020), шорт-лист премии «Антоновка» в номинации «Критика» (Москва, 2020), лонг-лист премии НОС с романом «Рассказы пьяного просода» (Москва, 2020), лонг-лист премии Искандера (Москва, 2021), победитель премии МайПрайз (Москва, 2019), лауреат премии «12» (Москва, 2019), победитель премии Кыштым-2019, шорт-листер премии «Антоновка» в номинации «Драматургия» (Москва, 2019), шорт-листер и дипломант премии Иннокентия Анненского в номинации «Проза» (2019), победитель поэтической эстафеты «Вечерние стихи. Финал бессмертных» (Москва, 2014), победитель Волошинского конкурса «При жизни быть не книжкой, а тетрадкой» (интернет голосование)", шорт-листер Волошинской премии, лауреат премии «Поэт года» в основной номинации (Москва, 2014), Гран-при международного поэтического конкурса «Дорога к Храму» (Иерусалим, 2014), победитель Чемпионата Балтии по русской поэзии (2015) и др.).
Шорт-листер премии «Гулливер» — 2014. Лонг-листер конкурса И. Бродского — 2014, Лонг-листер премии «Дебют». Лауреат поэтического интернет-конкурса «Золотая осень» (в номинации «Точка зрения», Смоленск, 2004), шорт-листер премии имени Астафьева (Красноярск, 2005), лауреат премии Ростовского фестиваля поэзии (Ростов-на-Дону, 2002), стипендиат Министерства культуры РФ (Москва, 2004), губернаторской премии (Ростов-на-Дону, 2008, 2011), международного поэтического конкурса «Серебряный Стрелец» — спецпремии «Серебряный голос» (Лос-Анджелес — Киев — Трускавец, 2008), финалист «Илья-премии» (Москва, 2003). Участница Второго, Четвёртого и Восьмого форумов молодых писателей России (Москва — Липки, 2002, 2004, 2008).
Н.ДЕЛАЛАНД - Произведения ⤵️
***
гравюры дюрера светясь
впускают в глубину
нет объясни какая связь
что я в себе тону
что проступающим из тьмы
ключицам и бедру
так драгоценно быть на мы
пока я не умру
пока не разобщатся все
молекулы пока
мне еще девять восемь семь
шесть пять одна рука
мне столько а теперь скажи
словами а теперь
попробуй заново ожить
в сияющую зверь
как хорошо что я мертва
что я трава и мох
что ходят по воде слова
и водомерка-бог
***
Смеющихся громко, бегущих под ливнем,
смеющихся тихо и прячущих слезы,
совсем одиноких, безумно счастливых,
больных и здоровых, смешных и серьезных,
кричащих с балкона, поющих под домом,
роняющих папки с листами доклада,
стоящих у лестницы, пьющих боржоми,
нарзаном измученных, тех, что украдкой
смотрели и тех, что не прятали взгляда,
идущих не в ногу и рядом бегущих,
правдивых и этих – скрывающих правду,
и лгущих, и мало и многоимущих,
летающих, ползающих, земноводных,
рыб, раков, тельцов, козерогов и прочих
живых и умерших, все их переводы
и подлинники, и подстрочник,
дорогу в ромашках, котов, попугаев,
настольные лампы, детей, стариков и
тритонов, спаси, сохрани, не ругай их,
им больно.
***
За это время я успела
родить детей,
привыкнуть к своему лицу,
понять, что душераздирающая жалость –
единственная верная любовь,
узреть, что я беспомощна,
что Бог нас не оставит,
но и не поможет
взойти на этот холм, откуда свет
всё сделает понятным и прощенным.
Не много,
но надежда остается,
и радость происходит
и дышать,
и всякое дыханье…
***
Мерцающее утро. Долгий вход
в рассвет по затаившим радость крышам.
Зима молчит мелодией глухой
и, кажется, сама себя не слышит.
Но сразу видно – немота бела,
узорчатые лапки галок – звонки.
Кто ожерельем ходит по делам,
пустые не устраивает гонки.
Кто положил зерно на теплый люк,
тому простятся злые прегрешенья.
Не знаю, кто он, но уже люблю
его лицо, дыхание и шею.
Он шел во сне по зимней немоте,
чтоб накормить растрепанную стайку,
Он был Тобой, ходячий райотдел,
сосредоточенный на жизни сталкер.
Поцеловав повеселевших птиц,
сминал пакет и нес до ближней урны.
Свет замечал и начинал расти.
Иначе и не наступает утро.
Рождество
Ресницы, влажный лоб, рука,
сжимающая воздух,
слепая радость молока,
его серьезность.
Ну вот и все, мы не одни,
смотри, Иосиф,
на разлетающийся нимб
вокруг волос их,
молчи и веселись, плотва,
мычи, корова,
густую радость Рождества,
телесность Слова.
Памятник
прозрачный вкус воды и воздуха и тьмы
шершавый на губах матерчатый листочек
так босиком идти по памяти в источник
наощупь ноги мыть
на парамонах лечь на спину в темноте
и что-то бормотать Тебе в пустое небо
замерзнуть и простыть разгадывая ребус
и щелкать и свистеть
мне снова десять лет и я опять бесстрашна
и люди у костра мне предлагают есть
и я сажусь к костру и как благую весть
беру с улыбкой брашно
и в этот тонкий миг все сходится и вдруг
я вижу над огнем Твой лик иконописный
но Ты уже стоишь внутри над каждым смыслом
и вся я не умру
***
там капает вода вывязывая шнур
дрожащего стекла стекающего света
и женщина во тьме нагая от кутюр
разводит в очаге дыхание и лето
в ее ресницах след цветущих фонарей
она легко поет и ничего не плачет
я чувствую рассвет и прямо у дверей
рожаю первый луч он девочка и мальчик
ты чувствуешь рассвет как будто в глубине
молочное свече – нье и еще на коже
и пахнет молоком и снегом и ко мне
подходит жизнь и мы
похожи
мы
похожи
***
так облачно что божья благодать
течет сквозь воздух и не угадать
куда как прорастет ее мицелий
сияющий но я стою в окне
и вижу снизу видно же по мне
рой всполохов протанцевавший к цели
жизнь радостна ее нельзя корить
она ребенок и не изменить
прыжков и беготни и хохотанья
она щенок котенок воробей
она жива и разве что убей
ее замолкнет стихнет перестанет
сквозь точку на ту сторону себя
протиснется и снова зарябят
запутанные нити световые
на той ли я стояла стороне
с той стороны окна скользят по мне
ее лучи живые
Автор четырёх поэтических книг.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончила МГУ им. М.В. Ломоносова, факультет иностранных языков и регионоведения. Призер национальной премии «Поэт года» в основной номинации 2018 г. Призёр литературной премии «Антоновка 40+» 2021 г. Лауреат первой премии литературного фестиваль-конкурса «Русский Гофман» 2022 г., лауреат и дипломант конкурсов Союза российских писателей. Публиковалась в журналах: «Плавучий мост», «Этажи», «Урал», «Москва», «Южная звезда», «Сетевая словесность», «Формаслов», «Фабрика литературы», «Семь искусств», «Textura», «Волга XXI век» и др. Автор сетевого поэтического альманаха «45-я параллель». Автор четырех поэтических книг.
А.АРКАНИНА - Произведения ⤵️
Мимо сердца
Сумерки качнулись и погасли,
вспыхнул свет на кончике ножа.
До чего же птицы не напрасны,
небо научившие дышать.
Снег внутри пошёл и стало зябко –
настоящий тощий первый снег.
Мимо сердца – сразу под лопаткой –
лёд не лёд, во сне ли, не во сне.
Осень начиналась сразу всюду:
в голове, в распахнутом окне.
Обходила яблоня по кругу
сад и пропадала в глубине.
Тишины звенящей было вдоволь.
Только долговязый вдалеке
говорил, не умолкая, тополь
на вороньем страшном языке.
***
Ещё бы свет… Но сумерки – хоть вой.
Приходит волк в тебя, и вот он твой
от лап когтистых до опушки снега,
до лунного мерцающего следа
над серой непокрытой головой.
И укусил бы за нос, за бочок.
Но пальцы жжёт немеркнущий бычок…
За всех живущих, плачущих, поющих,
за нас с тобой, за то, чтоб стало лучше,
гнусаво воет внутренний волчок.
Идёт на снег, и снег идёт войной.
Ну что ж ты ноешь, маленький, не ной.
Во всем такая царственная бледность.
И день иной, и век, и неизвестность,
и вечность над зубастой головой…
Мой непроглядный, сумеречный мой.
Воробушки
мы выживаем господи прости
и продолжаем сквозь февраль расти
с такой тоской что господи помилуй
течет по венам и густеет мгла
ребячество фантазия игра
воробушки мы живы живы живы
по тонкому серебряному льду
идем на свет у смерти на виду
прозрачных дней сшиваем чёт и нечет
там кто-то выдувает облака
и знает наблюдая свысока
что если нет любви - спасти нас нечем
***
Ты помнишь сад? В саду прозрачном взвесь –
разлит туман, как будто так и надо.
И яблоня рождалась прямо здесь.
И выходила за калитку сада.
Ещё ты помнишь, только не клянись,
о нас двоих, бесплотных и продрогших.
Как падал поперёк дороги лист –
его запомнить в общем-то не сложно.
Как сад макушкой звёзды доставал...
Шучу, конечно, – кто до них достанет?
Как ничего не значили слова,
когда насквозь друг друга прорастали.
Такой покой. Как будто никогда
такого больше не было, и будто
от слова «сад» осталось только «а»
и длилось век, а может быть, минуту.
***
если слышишь не спи если можешь лови
луч последний последнего века
как натянуты струны осенней любви
через комнату и человека
это неба покой это небо с тобой
от порога и дальше до края
и не слезы не верь это дождик грибной
пробежал рукавом задевая
что нам осень поддельное золото дней
грусть конечна рябина бессмертна
что горит не сгорая сильней и сильней
ну и хватит не будем об этом
если куришь кури это наши огни
над вселенной мелькают неспешно
над вселенной в которой мы только одни
и звенящая нежность конечно
***
Я птаха в кармашке нагрудном,
беспечный глазастый птенец.
Я лес толстокожий безлюдный.
Я дерево, наконец.
Я тихая буква простая
с неспящей большой головой,
далёкая дикая стая,
игривый щенок голубой.
Я тот, кто у зеркала спросит,
и зеркало скажет: постой,
не ты ли тот воздух меж сосен,
шумящий над горькой водой?
***
Мы все из снега вышли по прямой,
по наскоро протоптанной дорожке.
Мы сами стали улицей, зимой
и тенью в запорошенном окошке.
Что говорить? Летим куда-то вверх,
нас не узнать – легки и бледнолицы.
В черновиках рифмуем смерть и смех,
пока нам белый свет под утро снится,
пока любовь там катится в сугроб
на сказочной расписанной ледянке
и разбивает в кровь высокий лоб.
Любовь и кровь – извечные подранки.
Как долог путь – всего шестнадцать строк.
До дома шаг – но как дойти до дома?
Скажи мне – снег, а я отвечу – Бог,
как будто я с ним запросто знакома.
Редактор литературного журнала
«Эмигрантская лира» 2013 - 2017.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1986 году окончил юридический факультет Ярославского Государственного университета, в котором после окончания учебы несколько лет занимался наукой и преподавательской деятельностью.
С 1992 года занимается исключительно адвокатской практикой. Автор книг стихотворений – «Антивремя существованья» (2000), «Размытая архитектура» (2002), «Глагол одиночества» (2007), «Словарь тишины» (2013), «Парная флейта» (2020, книга стихов двух авторов Олега Горшкова и Евгения Коновалова), публикаций в литературных журналах, альманахах и антологиях, выходивших в России, Украине, США, Израиле.
Лауреат второй Национальной поэтической премии «Поэт года» (2012).
Финалист поэтического конкурса «Заблудившийся Трамвай» им. Гумилева 2004, 2008 и 2010 года.
Международного литературного Волошинского конкурса 2009 и 2011 года.
Лауреат поэтического фестиваля, проводившегося в рамках 67-го Всемирного конгресса международного ПЭН клуба (2000г.)
Международного Грушинского Интернет-конкурса 2015 года, а также ряда других всероссийских и международных конкурсов. Редактор литературного журнала «Эмигрантская лира» 2013 - 2017.
С 1992 года занимается исключительно адвокатской практикой. Автор книг стихотворений – «Антивремя существованья» (2000), «Размытая архитектура» (2002), «Глагол одиночества» (2007), «Словарь тишины» (2013), «Парная флейта» (2020, книга стихов двух авторов Олега Горшкова и Евгения Коновалова), публикаций в литературных журналах, альманахах и антологиях, выходивших в России, Украине, США, Израиле.
Лауреат второй Национальной поэтической премии «Поэт года» (2012).
Финалист поэтического конкурса «Заблудившийся Трамвай» им. Гумилева 2004, 2008 и 2010 года.
Международного литературного Волошинского конкурса 2009 и 2011 года.
Лауреат поэтического фестиваля, проводившегося в рамках 67-го Всемирного конгресса международного ПЭН клуба (2000г.)
Международного Грушинского Интернет-конкурса 2015 года, а также ряда других всероссийских и международных конкурсов. Редактор литературного журнала «Эмигрантская лира» 2013 - 2017.
О.П.ГОРШКОВ - Произведения ⤵️
Там, где призрачно, там, где тонко,
всё не рвется никак во мне.
Взгляд украденного ребенка
у предутренней тьмы в окне.
Память вновь размотает пряжу –
что ни прядь, то вопрос, вопрос:
«Чьих ты будешь небес, пропажа?
Где слепящих своих стрекоз
обронила в кромешной пляске,
в разорённой какой стране»?
И мурашками холод спасский,
как от исповеди, по спине.
Ветер голосом бесноватым
воет реквием, роя тьму.
«Двоюродивым будешь братом,
Амадеус!», - шепчу ему.
Дел заплечных небесный Мастер
стылой вечности точит сталь.
Жизнь – мгновенная проба насмерть,
но без права начать с листа,
чтобы жаждой своей пытаться
вновь наполнить пустой стакан,
чтоб опять и опять сквозь пальцы
белый свет утекал в туман.
Зыбко, призрачно, тонко, топко…
Только, что это? – там, в окне,
просветлевшем в мгновенье ока,
ослепительный сыплет снег.
Закрываешь глаза, чтоб о чем-то с собой помолчать.
В глубине тишины, за румяною корочкой речи,
правды всё солоней, всё насущнее и безупречней,
их бессловный язык не нуждается ни в толмачах,
ни в пустых златоустах, бряцающих в душную медь.
Закрываешь глаза, чтобы там, за изнанкою зренья,
вспять глядящий зрачок различил очертанья сирени,
треволненье ветвей и безлицую девочку-смерть.
Ненасытная птица, что пряталась в детской руке,
пьёт скудеющий свет, и с продрогших ветвей лепестками
осыпается небо, и булькает тьма под мостками,
а бычок всё идёт по качнувшейся шаткой доске.
Хрупко, ветрено, больно… и сколько ещё небесам
осыпаться вослед выходящим из вечного боя?
И спохватишься жить, доверяясь молчащим с тобою
богу и муравью. Но никак не словам, не словам…
Здесь праздник всё же был, но вышел вон
не узнанный никем – мир то и дело
бряцал в кимвалы с верой оголтелой,
и самозванцев чествовал... а он,
не требуя ни власти, ни хвалы,
присаживался в сквере на скамейку
к чудным волхвам в ушанках из цигейки,
но, будучи с похмелья, и волхвы
его не признавали. Наугад
он дальше брёл, он обращался снегом
и воздухом, насвистывал на беглом
синичьем языке, пока ягнят
своих молчащих, свой елейный хлеб
мир пожирал под медный гул кимвала,
и утро всё никак не наставало,
и тьма ползла в пустующий вертеп.
За вещностью, за тонкой плёнкой сфер,
в тех ойкуменах, что за гранью зренья,
мешая запах снега и сирени,
всё ворожил усталый парфюмер
над колбами времён, но, видно, дух,
им сотворённый, выветрился где-то –
ни тишины, ни праздника, ни света,
одни слова, что вновь бормочешь вслух.
Но здесь, в столпотворенье голосов,
не вспомнит даже колокол набатный
все без вести пропавшие когда-то
потешные полки озябших слов…
А тьма ползла, и так из века в век.
Но ветер треплет белые страницы,
и спящему младенцу в яслях снится
снег, пахнущий сиренью, тихий снег…
Не успеет петух в пустоту прокричать под утро…
Только ты не помнишь, когда это всё случится –
то ли будет война подлый путь свой торить по трупам,
то ли будет весна потакать оголтелым птицам,
или снег снизойдёт, как приходят по чью-то душу.
Нет, не вспыхнут слова на стене приговором свыше
посреди кутежа, не порвёт в лоскуты затишье
обезумевший колокол – гулкий, надсадный, ушлый.
Даже пёс во дворе не зайдется истошным воем.
Ты всего лишь почуешь, что трижды успел отречься
от всего, что тобой лелеялось, как святое,
от подобия бога, от веры своей скворечьей.
Не успеет петух… что ж, вполне заурядный случай.
Может, это и к лучшему. Что за потеря, право? –
птичья вера какая-то, лепет чудной про травы,
муравьёв и сверчков, водомерок и рыб летучих,
про родство с тишиной, населенной, хотя и зыбкой,
ну, и прочую чушь. В общем, даже не вера – ересь.
Но ты чуешь исход – все сверчки зачехлили скрипки,
и к чужим берегам чудо-рыбы летят на нерест.
И насколько хватает глаз в бесконечном поле,
в небеса уходящем, к воздушным вратам ковчега –
золотая пыльца. Эмиграция человека
из себя самого происходит почти без боли,
порождая чудовищ. Ты знаешь об этом, ёрник.
Человек это дом, но твоих домочадцев детства
не останется вовсе, лишь старый запойный Йорик,
обезьянкой шарманщика будет в тебе вертеться.
Кто ты нынче и что ты – рыбак без сетей и лодки,
полководец без армии или отец без сына,
или просто блаженный без Господа? Всё едино.
Не успеет петух вырвать крик из лужёной глотки…
Так и живёшь. Бог знает, чем живёшь –
своей тщетой, своим насущным вздором,
всё более горчащим, разговорным
наречьем ветра. Призрачный чертеж
читаешь на воде – круги, круги,
и чувствуешь, как спуртом водомерки
сотрясена вселенная, как меркнет
качнувшееся солнце у реки.
Замрешь и дышишь хлынувшим в лицо,
пыльцу в себя вбирающим потоком,
вновь пропадаешь в памятливом, топком,
кромешном небе. Временным жильцом,
вселённым во вселенную, взахлеб
и вскользь живешь, вкушая свет с горчинкой,
чтоб кануть безымянною песчинкой
в летейский ил. Откуда же озноб
несбыточного счастья в позвонках –
внезапный, нестерпимый? Нет ответа.
Живешь, заговорённый речью ветра
на терпких тарабарских языках
и всем перекликающимся с ней,
подробным, поименным, благодарным
звучаньем сфер, их шелестом гончарным.
Круги, круги… Всё глубже и ясней,
всё пристальней пытливый небосвод.
И шепчет ветер: время торопиться.
Но жизнь ещё мерещится, и птица
ещё летит над мглой летейских вод.
Привязываюсь к жизни всё сильней,
всё сумасбродней, всё непоправимей.
Блаженный август что-нибудь соври мне
о сне легчайшем в миг прощанья с ней.
Хлеб тишины насущной всё черствей,
и сумерки теснее в топком танце.
И всё темнее лиственные стансы
в прерывистом дыхании ветвей.
И что с того? – хоть сколь-нибудь соври…
Цветёт болиголов, пьянит цикута –
веди к ним, август, пастырь мой, покуда
ольшаники звенят и пустыри.
Как зыбок под ногами шар земной,
где прах времен пророс травою сорной,
где с каждым вдохом вязкие просторы
всё легче спутать с близкой западнёй.
И допоздна исчезнув в толчее
пожизненного душного шанхая
своих сомнений, правду выдыхаешь:
не оправдаться – нечем и ничем.
И тут же правишь: значит, ни к чему -
чем ближе Бог, тем неисповедимей
пути и правды. Легион – им имя.
Их русла наполняют Леты тьму.
И августу по темным руслам трав
вот так же течь и становиться гуще,
пока он имя, запахи и сущность
не исчерпает, в осени пропав,
и всё-таки себя продолжив в ней.
И осень так сама впадает в зиму.
Так близишься к своей неумолимой,
незыблемой последней тишине…
Затрапезная осень, промозглая тмутаракань –
лишь роптанье ветров да простуженный лай кабысдохов
тормошат тишину, и выходишь куда-то за грань
оголтелой эпохи. А, впрочем, при чем тут эпоха
гуттаперчевых цезарей, спешно доящих свой рим,
и румяных мессий, расторопно торгующих словом?
Время – жадный зверёк, что грызет и грызет изнутри
стебель жизни твоей, убывающей так бестолково.
Время – нечто в тебе, а не что-то и где-то ещё,
одурачишь зверька, и мгновенье всё длится и длится.
Даже сумрачный хронос, дотошно ведущий свой счёт,
не исчислит его... И летит уже белой латиницей
нескончаемый снег, летописец и вестник зимы,
заполняя собой пустоту между горним и дольним,
между словом и словом. Из толщи небесной, из тьмы
снег свободно летит, и, едва прикоснувшись к ладоням,
истлевает за миг, и ты чуешь, безбожник, по ком
сельский колокол бьет, расщепляя в тоске безрассудной
это vremechko.net и его pokolenie.com
на отдельные судьбы.
Приходит время медленнее жить.
Преследуемый собственною тенью,
вновь сознаешь, что жизнь принадлежит
свихнувшемуся богу нетерпенья.
Не то с чего б так яростно частить
колоколам к заутрене, с чего бы
такая разоряющая прыть
у мытаря-борея? Смотрит в оба
неясыть-осень, только оступись –
подхватит, понесет с листвой и дымом
в кромешную беспамятную высь
с ожесточеньем неисповедимым.
Борей всё сыплет зябких голосов
толченое стекло, но ты не слышишь,
и свет качнется, будто свет, как софт,
скачать возможно, кликнув небо мышью
слепой тоски, как будто можно впрок
налюбоваться хрупким этим светом,
всё выговорить в смуте беглых строк,
напраздноваться, надышаться ветром,
взять если не уменьем, так числом
проб и ошибок, чтобы, пусть отчасти,
пусть лишь на миг, почувствовать потом,
как нестерпимо призрачное счастье.
Вот и несет кочевника поток –
непоправимо, властно, неустанно,
и снова ускользает между строк,
в тщете словес глагол обетованный,
безмолвно гаснет в пене голосов,
в пустынях Мегафона и Билайна,
и чудище вращает колесо –
стозевно, обло, голодно и лаяй.
Приходит время… что ж ты от него
всё прячешься, цепляешься за вещи,
которым имя – пища жерновов,
из полымя да в пламя перебежчик?
Зачем бежишь?.. Но, сколько ни проси,
как ни пытай скитальца, нет ответа,
лишь «мене, мене, текел, упарсин» –
колокола трезвонят несусветно…
Заблудишься во времени и выйдешь
в недостоверном прошлом, где на идиш
картавые вороны жизнь бранят,
где пляшут от зажженной богом печки,
и липы обветшавшего местечка
кадиш, качаясь, шепчут – так обряд
становится природой, чудом, речью.
Ночь – черный кочет, утро – белый кречет.
Какую зябкий март кричит опять
утрату? Что за горькая наука?
И мозговою косточкою звука
дается тишина, чтоб испытать
подробностями слух, и, как безумец,
скитаешься в пустынях утлых улиц,
язычник безутешный, вечный жид.
Но детский смех заплещет у ешивы,
почудится – пока ещё все живы,
и все, конечно, долго будут жить.
Заблудишься во времени, и снова:
век бесноватый, холод баснословный,
но март уже прозрачен, невесом.
Зима вот-вот надломится и рухнет,
задышит ослепительная рухлядь
домов щербатых в воздухе сквозном.
Зима… Трамвай кочует, коченея,
по кольцевой, и ветром-книгочеем
до дыр зачитан города талмуд.
Тут истлевают сутки по мгновенью,
и сыплются времен разъятых звенья,
и всё блуждает мальчик Мотл тут.
всё не рвется никак во мне.
Взгляд украденного ребенка
у предутренней тьмы в окне.
Память вновь размотает пряжу –
что ни прядь, то вопрос, вопрос:
«Чьих ты будешь небес, пропажа?
Где слепящих своих стрекоз
обронила в кромешной пляске,
в разорённой какой стране»?
И мурашками холод спасский,
как от исповеди, по спине.
Ветер голосом бесноватым
воет реквием, роя тьму.
«Двоюродивым будешь братом,
Амадеус!», - шепчу ему.
Дел заплечных небесный Мастер
стылой вечности точит сталь.
Жизнь – мгновенная проба насмерть,
но без права начать с листа,
чтобы жаждой своей пытаться
вновь наполнить пустой стакан,
чтоб опять и опять сквозь пальцы
белый свет утекал в туман.
Зыбко, призрачно, тонко, топко…
Только, что это? – там, в окне,
просветлевшем в мгновенье ока,
ослепительный сыплет снег.
***
Закрываешь глаза, чтоб о чем-то с собой помолчать.
В глубине тишины, за румяною корочкой речи,
правды всё солоней, всё насущнее и безупречней,
их бессловный язык не нуждается ни в толмачах,
ни в пустых златоустах, бряцающих в душную медь.
Закрываешь глаза, чтобы там, за изнанкою зренья,
вспять глядящий зрачок различил очертанья сирени,
треволненье ветвей и безлицую девочку-смерть.
Ненасытная птица, что пряталась в детской руке,
пьёт скудеющий свет, и с продрогших ветвей лепестками
осыпается небо, и булькает тьма под мостками,
а бычок всё идёт по качнувшейся шаткой доске.
Хрупко, ветрено, больно… и сколько ещё небесам
осыпаться вослед выходящим из вечного боя?
И спохватишься жить, доверяясь молчащим с тобою
богу и муравью. Но никак не словам, не словам…
***
Здесь праздник всё же был, но вышел вон
не узнанный никем – мир то и дело
бряцал в кимвалы с верой оголтелой,
и самозванцев чествовал... а он,
не требуя ни власти, ни хвалы,
присаживался в сквере на скамейку
к чудным волхвам в ушанках из цигейки,
но, будучи с похмелья, и волхвы
его не признавали. Наугад
он дальше брёл, он обращался снегом
и воздухом, насвистывал на беглом
синичьем языке, пока ягнят
своих молчащих, свой елейный хлеб
мир пожирал под медный гул кимвала,
и утро всё никак не наставало,
и тьма ползла в пустующий вертеп.
За вещностью, за тонкой плёнкой сфер,
в тех ойкуменах, что за гранью зренья,
мешая запах снега и сирени,
всё ворожил усталый парфюмер
над колбами времён, но, видно, дух,
им сотворённый, выветрился где-то –
ни тишины, ни праздника, ни света,
одни слова, что вновь бормочешь вслух.
Но здесь, в столпотворенье голосов,
не вспомнит даже колокол набатный
все без вести пропавшие когда-то
потешные полки озябших слов…
А тьма ползла, и так из века в век.
Но ветер треплет белые страницы,
и спящему младенцу в яслях снится
снег, пахнущий сиренью, тихий снег…
Исход
Не успеет петух в пустоту прокричать под утро…
Только ты не помнишь, когда это всё случится –
то ли будет война подлый путь свой торить по трупам,
то ли будет весна потакать оголтелым птицам,
или снег снизойдёт, как приходят по чью-то душу.
Нет, не вспыхнут слова на стене приговором свыше
посреди кутежа, не порвёт в лоскуты затишье
обезумевший колокол – гулкий, надсадный, ушлый.
Даже пёс во дворе не зайдется истошным воем.
Ты всего лишь почуешь, что трижды успел отречься
от всего, что тобой лелеялось, как святое,
от подобия бога, от веры своей скворечьей.
Не успеет петух… что ж, вполне заурядный случай.
Может, это и к лучшему. Что за потеря, право? –
птичья вера какая-то, лепет чудной про травы,
муравьёв и сверчков, водомерок и рыб летучих,
про родство с тишиной, населенной, хотя и зыбкой,
ну, и прочую чушь. В общем, даже не вера – ересь.
Но ты чуешь исход – все сверчки зачехлили скрипки,
и к чужим берегам чудо-рыбы летят на нерест.
И насколько хватает глаз в бесконечном поле,
в небеса уходящем, к воздушным вратам ковчега –
золотая пыльца. Эмиграция человека
из себя самого происходит почти без боли,
порождая чудовищ. Ты знаешь об этом, ёрник.
Человек это дом, но твоих домочадцев детства
не останется вовсе, лишь старый запойный Йорик,
обезьянкой шарманщика будет в тебе вертеться.
Кто ты нынче и что ты – рыбак без сетей и лодки,
полководец без армии или отец без сына,
или просто блаженный без Господа? Всё едино.
Не успеет петух вырвать крик из лужёной глотки…
Летейское
Так и живёшь. Бог знает, чем живёшь –
своей тщетой, своим насущным вздором,
всё более горчащим, разговорным
наречьем ветра. Призрачный чертеж
читаешь на воде – круги, круги,
и чувствуешь, как спуртом водомерки
сотрясена вселенная, как меркнет
качнувшееся солнце у реки.
Замрешь и дышишь хлынувшим в лицо,
пыльцу в себя вбирающим потоком,
вновь пропадаешь в памятливом, топком,
кромешном небе. Временным жильцом,
вселённым во вселенную, взахлеб
и вскользь живешь, вкушая свет с горчинкой,
чтоб кануть безымянною песчинкой
в летейский ил. Откуда же озноб
несбыточного счастья в позвонках –
внезапный, нестерпимый? Нет ответа.
Живешь, заговорённый речью ветра
на терпких тарабарских языках
и всем перекликающимся с ней,
подробным, поименным, благодарным
звучаньем сфер, их шелестом гончарным.
Круги, круги… Всё глубже и ясней,
всё пристальней пытливый небосвод.
И шепчет ветер: время торопиться.
Но жизнь ещё мерещится, и птица
ещё летит над мглой летейских вод.
Стансы к августу
Привязываюсь к жизни всё сильней,
всё сумасбродней, всё непоправимей.
Блаженный август что-нибудь соври мне
о сне легчайшем в миг прощанья с ней.
Хлеб тишины насущной всё черствей,
и сумерки теснее в топком танце.
И всё темнее лиственные стансы
в прерывистом дыхании ветвей.
И что с того? – хоть сколь-нибудь соври…
Цветёт болиголов, пьянит цикута –
веди к ним, август, пастырь мой, покуда
ольшаники звенят и пустыри.
Как зыбок под ногами шар земной,
где прах времен пророс травою сорной,
где с каждым вдохом вязкие просторы
всё легче спутать с близкой западнёй.
И допоздна исчезнув в толчее
пожизненного душного шанхая
своих сомнений, правду выдыхаешь:
не оправдаться – нечем и ничем.
И тут же правишь: значит, ни к чему -
чем ближе Бог, тем неисповедимей
пути и правды. Легион – им имя.
Их русла наполняют Леты тьму.
И августу по темным руслам трав
вот так же течь и становиться гуще,
пока он имя, запахи и сущность
не исчерпает, в осени пропав,
и всё-таки себя продолжив в ней.
И осень так сама впадает в зиму.
Так близишься к своей неумолимой,
незыблемой последней тишине…
vremechko. net
Затрапезная осень, промозглая тмутаракань –
лишь роптанье ветров да простуженный лай кабысдохов
тормошат тишину, и выходишь куда-то за грань
оголтелой эпохи. А, впрочем, при чем тут эпоха
гуттаперчевых цезарей, спешно доящих свой рим,
и румяных мессий, расторопно торгующих словом?
Время – жадный зверёк, что грызет и грызет изнутри
стебель жизни твоей, убывающей так бестолково.
Время – нечто в тебе, а не что-то и где-то ещё,
одурачишь зверька, и мгновенье всё длится и длится.
Даже сумрачный хронос, дотошно ведущий свой счёт,
не исчислит его... И летит уже белой латиницей
нескончаемый снег, летописец и вестник зимы,
заполняя собой пустоту между горним и дольним,
между словом и словом. Из толщи небесной, из тьмы
снег свободно летит, и, едва прикоснувшись к ладоням,
истлевает за миг, и ты чуешь, безбожник, по ком
сельский колокол бьет, расщепляя в тоске безрассудной
это vremechko.net и его pokolenie.com
на отдельные судьбы.
Мене, мене, текел, упарсин
Приходит время медленнее жить.
Преследуемый собственною тенью,
вновь сознаешь, что жизнь принадлежит
свихнувшемуся богу нетерпенья.
Не то с чего б так яростно частить
колоколам к заутрене, с чего бы
такая разоряющая прыть
у мытаря-борея? Смотрит в оба
неясыть-осень, только оступись –
подхватит, понесет с листвой и дымом
в кромешную беспамятную высь
с ожесточеньем неисповедимым.
Борей всё сыплет зябких голосов
толченое стекло, но ты не слышишь,
и свет качнется, будто свет, как софт,
скачать возможно, кликнув небо мышью
слепой тоски, как будто можно впрок
налюбоваться хрупким этим светом,
всё выговорить в смуте беглых строк,
напраздноваться, надышаться ветром,
взять если не уменьем, так числом
проб и ошибок, чтобы, пусть отчасти,
пусть лишь на миг, почувствовать потом,
как нестерпимо призрачное счастье.
Вот и несет кочевника поток –
непоправимо, властно, неустанно,
и снова ускользает между строк,
в тщете словес глагол обетованный,
безмолвно гаснет в пене голосов,
в пустынях Мегафона и Билайна,
и чудище вращает колесо –
стозевно, обло, голодно и лаяй.
Приходит время… что ж ты от него
всё прячешься, цепляешься за вещи,
которым имя – пища жерновов,
из полымя да в пламя перебежчик?
Зачем бежишь?.. Но, сколько ни проси,
как ни пытай скитальца, нет ответа,
лишь «мене, мене, текел, упарсин» –
колокола трезвонят несусветно…
Мальчик Мотл
Заблудишься во времени и выйдешь
в недостоверном прошлом, где на идиш
картавые вороны жизнь бранят,
где пляшут от зажженной богом печки,
и липы обветшавшего местечка
кадиш, качаясь, шепчут – так обряд
становится природой, чудом, речью.
Ночь – черный кочет, утро – белый кречет.
Какую зябкий март кричит опять
утрату? Что за горькая наука?
И мозговою косточкою звука
дается тишина, чтоб испытать
подробностями слух, и, как безумец,
скитаешься в пустынях утлых улиц,
язычник безутешный, вечный жид.
Но детский смех заплещет у ешивы,
почудится – пока ещё все живы,
и все, конечно, долго будут жить.
Заблудишься во времени, и снова:
век бесноватый, холод баснословный,
но март уже прозрачен, невесом.
Зима вот-вот надломится и рухнет,
задышит ослепительная рухлядь
домов щербатых в воздухе сквозном.
Зима… Трамвай кочует, коченея,
по кольцевой, и ветром-книгочеем
до дыр зачитан города талмуд.
Тут истлевают сутки по мгновенью,
и сыплются времен разъятых звенья,
и всё блуждает мальчик Мотл тут.
Член Российского Союза писателей.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 2005 году окончила Московский Государственный Лингвистический Университет: по специальности (Теория и методика преподавания иностранных языков и культур).
Воспитанница литературного рок-кабаре "Кардиограмма" А. Дидурова.
Лауреат премии "Поэт года-2014" в номинации "Лирика".
Член Российского Союза Писателей.
СБОРНИКИ:
"Одно к одному" (2014)
"Следы ладони". (2019)
НАГРАДЫ:
Звезда "Наследие"
Медаль «Антон Чехов 160 лет»
Воспитанница литературного рок-кабаре "Кардиограмма" А. Дидурова.
Лауреат премии "Поэт года-2014" в номинации "Лирика".
Член Российского Союза Писателей.
СБОРНИКИ:
"Одно к одному" (2014)
"Следы ладони". (2019)
НАГРАДЫ:
Звезда "Наследие"
Медаль «Антон Чехов 160 лет»
В.С.БУТКО - Произведения ⤵️
Вдохновение
Запереться в себе, чужеродному слову не внемля,
Ощущая энергию внутренних бурных потоков.
Космос вечной души через тела случайную Землю
Наполняя осмысленной жизнью, смотреть одиноко -
С высоты, из глубин, то с одной, то с другой половины.
Ползунок от божественно светлого двигать ко мраку
И обратно... И видеть: меняется плавно картина.
И тогда обратиться к листу, к рукописному знаку.
На поверхности белой чернилами сделав зарубку,
Быть готовой прокладывать буковок беглых дорогу.
Невзирая на то, что твое настроение хрупко,
Метроному - хорея ли, ямба ли - следовать строго.
Закрывая глаза, ароматом кофейного утра,
Суматохой разбуженной улицы впрыснуть под кожу
Вдохновенье - и, выдохнув тихо, спокойно и мудро,
Всё, что можешь, сказать и немного того, что не можешь.
Для чего я?
Один вопрос мне не даёт покоя.
Скажите кто-нибудь мне: для чего я?
Я ем, я сплю, я мою пол в квартире...
Я ничего не изменяю в мире.
Я родила ребёнка, воспитала.
Один ребёнок - как же это мало!
Я научила пару сотен взрослых
Артикли различать - но это просто.
Стихи писала. Их пятьсот с полтиной,
Из них достойных - меньше половины.
И те, кто говорят, что их читали,
Друг друга реже обижать не стали.
Мне сорок два. Полжизни ли? Две трети?
Умру я - что мне Господу ответить,
Когда Он спросит: для чего была ты?
Что создала ты и кого спасла ты?
Вот так и вижу: свет с небес струится,
А я хочу сквозь землю провалиться.
Снег
Вернись ко мне, умение летать
Во сне - как это раньше было просто!
Внутри меня еще живет подросток,
Бегущий в ночь, не слушающий мать.
Я в зеркало смотрю - в проборе снег,
Не тающий ни летом, ни зимою.
Что делать мне с душою молодою
И телом, что старо для дискотек?
А в комнате соседней - взрослый сын,
И с ним бы жестче надо быть и строже,
Но как, когда я непокорна тоже,
Когда бунтарский дух - один в один?
Несется из колонок Nevermore,
Не бросила курить я до сих пор,
Сбежать бы в ночь - бежать во весь опор,
Туда, где никогда я не бывала,
И лет своих не признавать в упор...
Но время крылья мне пообломало,
И я по снам хожу пешком устало,
А снег всё сыплет, сыплет на пробор.
Служение
Пришедший к власти очень уязвим.
Велик соблазн, раскрыв карман пошире,
Добром - и, к сожаленью, не своим -
Набить его и раствориться в мире.
Построить виллу где-нибудь в Шамбли
И, матушке-России крикнув "Чао!",
В валюту конвертировать рубли
И к благодатным берегам отчалить.
Но что бы было, если б не имел
Чиновник - кроме, скажем, дипломатов -
Возможности покинуть свой предел?
Свой Таганрог, Звенигород, Саратов?
Что если бы, на должность восходя,
Подписывал он некую бумагу,
Клянясь: невыездной отныне я,
Здесь буду жить, костьми здесь в землю лягу?
Слуга народа! К жертве ты готов?
Терпи во имя своего служенья!
Не пей в Бордо французских коньяков
И про Таиланд забудь без сожаленья!
Захочешь дочку в Диснейленд сводить -
Построй под Волгоградом те же горки!
Больное сердце нужно подлечить?
Лечи его в райцентре, не в Нью-Йорке!
Вдруг интерес у власти возрастет
К образованью, спорту и науке?
Ведь сразу же потребует народ,
Чтоб выезжать не смели даже внуки.
Немногие на выборы пойдут.
Не всем такая будет жизнь по нраву,
А только тем, кто видит в этом труд,
Кому до слез обидно за державу.
Настоящее чудо
Настоящее чудо всегда эфемерно и хрупко.
Совершенные вещи лишь втайне от всех создаются.
А лавровый венок и овации - просто уступка
Пробивному характеру, твёрдому лбу честолюбца.
Может быть, величайшую в мире картину однажды
Написал молчаливый бариста на пенке кофейной.
Может, в братской могиле покоится листик бумажный
С самым лучшим из всех существующих стихотворений.
Может, автор мелодии - самой красивой на свете -
Был неграмотный мальчик-пастух из далёкого края,
Забавлявшийся с дудочкой. Кто из них в гении метил?
Нет, об этих шедеврах никто никогда не узнает.
Как и всякое чудо, невечно живущее ныне,
И затеряна наша Земля на просторах небесных.
Промелькнёт в темноте человечество искрой и сгинет.
То ли было когда-то оно, то ли нет - неизвестно...
Сутки
Представь, что у тебя остались сутки.
Твое лишь то, что в этом промежутке.
А что потом? Ты знаешь, что потом.
Отсчет пошел.
Забилось сердце чаще,
Все кажется впервые настоящим.
Ты с жадностью глотаешь воздух ртом,
Цепляя в память ненасытным взглядом
Любой предмет, который видишь рядом -
Листок бумаги, чашку, воробья -
Так покидают дом, огнем объятый,
Надеясь вещи вытащить куда-то,
И набирают хлама и тряпья.
Брось.
Чувствуешь? В виски колотят мысли.
Дел неотложных список перечисли
И осознай, что за день не успеть
И трети... Что начать, за что хвататься?
Не к месту вспоминается: в шестнадцать
Была мечта в Канаду полететь,
Ладонь подставить водам Ниагары...
И пульса замедляются удары,
Накатывает лютая тоска.
Ну чем ты занят был - настолько важным,
Что цены на билет не глянул даже?
Тех брызг уже не ощутит рука...
Какой ты след оставил в этом мире?
Финансовый отчет? Ремонт в квартире?
В чем ты таком себя запечатлел?
Кем ты вошел в историю? Крупицей,
Соринкой, невесомою частицей,
Кружащейся среди небесных тел?
Ничтожней пыли все твои поступки.
Нашаривает совесть довод хрупкий:
Пусть жизнь ушла на мелочи одни,
Но у тебя же сын есть, слава Богу!
И хочется сказать ему так много,
Сказать в последний раз...
Звони, звони!
Звони ему, жене, сестре и маме!
Захлебывайся глупыми словами,
Лови, дрожа, родные голоса,
Запоминай их, впитывай, как губка!..
Темнеет. От щеки нагрелась трубка.
До остановки сердца три часа.
А к черту!
Вынешь виски из комода.
Пусть эту дрянь и не любил ты сроду,
Но что уж там... Мерцает циферблат.
Как это будет - быстро или долго?
Скребет по нервам острая иголка -
Страх, оттого что нет пути назад,
Страх перед тем, что ждет тебя за гранью...
Как искренне сейчас твое желанье
Прожить еще хотя бы пару лет!
Хоть год - о, сколько за год сделать можно,
Когда не тратишь сил на то, что ложно!
Но у тебя и полугода нет.
Сегодня ты ответишь за беспечность,
За то, что утекла сквозь пальцы вечность -
Бесчисленное множество минут...
Ты засыпаешь, пьяный и несчастный,
Откинувшись на кресле безучастно.
И в полночь над тобой вершится суд.
А вот теперь представь, что наказанья
Не будет. Легкой ангельскою дланью
Тебе отмерен полноценный век.
И новый день наступит - чист и светел,
И время есть на все, что ты наметил.
Чем ты тогда займешься, человек?
Что вынесешь из этого урока?
Что сотворишь, что совершишь до срока?
Какими окружишь себя людьми?
Ласкает кожу ветерка прохлада.
Ты понял. Ты все сделаешь, как надо.
Я возвращаю жизнь тебе.
Возьми.
Вы предлагали мне вино...
Вы предлагали мне вино
И чёрный виноград.
Вы предлагали мне кино -
Сесть на последний ряд.
Вы предлагали мне кальян
С ванилью заказать.
Вы предлагали мне цыган
С гитарами позвать.
Вы предлагали Дебюсси
Послушать в тишине.
Вы предлагали взять такси
("Поехали ко мне?")
Вы не хотели слышать "нет",
Шутили без конца...
А я смотрела лишь на след
От снятого кольца.
Карма
Пятнадцать лет. Всё "или - или".
Взгляд исподлобья, дерзкий тон...
Родители "Нельзя!" твердили,
А я из кожи лезла вон,
Чтоб жить по-своему, упрямо
Не слушать мнение ничьё.
Какой была занудной мама
С нравоученьями её!
Побившись острыми углами
Об истин азбучных края,
Пообтесавшись малость, к маме
Прониклась уваженьем я.
Но это карма, дорогая:
Всё тот же тон, всё тот же взгляд,
И крики: "Я без вас всё знаю!"
Из детской комнаты летят.
Биография - читать далее
Окончила Российскую академию музыки имени Гнесиных.
Участница Форума молодых писателей России Фонда СЭИП в Липках.
Шорт-лист Премии им. Корнея Чуковского.
Лауреат Международного литературного конкурса-фестиваля «Русский Гофман»
Победитель Международного конкурса миниатюр им. Ю. Куранова
Шорт-лист литературной премии «Антоновка. 40+»
Лонг-лист премии «Лёгкое перо»
Лауреат литературной премии им. А.С. Серафимовича
Лонг-лист Премии им. Фазиля Искандера
Лауреат национальной литературной премии «Поэт года 2014»
Победитель телевизионного конкурса «Вечерние стихи 2014»
Лауреат Всероссийского фестиваля юмористической поэзии и песни «Ёрш»
Публикации стихов и прозы для взрослых и детей, а также публицистики в «Литературной газете», журналах «Дружба народов», «Москва», «Октябрь», «Нижний Новгород», «Литературные знакомства», «Белая скала», «Мурзилка», «Костёр», «Мурр+»,
«Жрнов» (Сербия, в переводе на сербский), «Пампасы», «Формаслов», «Сетевая словесность», «Эмигрантская лира», «Текстура», «45-я параллель», альманахе “El faro luz” (Мексика, в переводе на испанский), сборниках Фонда СЭИП и др. альманахах в России и за рубежом.
12 книг стихотворений для детей; изд. РСП, 2016, 2019, изд. «Лабиринт-Пресс», 2018, 2019.
«Привидение Картофельного дворца» (повесть, рассказы); изд. «Аквилегия-М», 2022.
«Нос Варвары Сидоровой» (повесть, рассказы); изд. «Аквилегия-М», 2023.
«Жирафу снятся облака» (стихи, в числе авторов сборника); изд. «Розовый жираф».
Участница Форума молодых писателей России Фонда СЭИП в Липках.
Шорт-лист Премии им. Корнея Чуковского.
Лауреат Международного литературного конкурса-фестиваля «Русский Гофман»
Победитель Международного конкурса миниатюр им. Ю. Куранова
Шорт-лист литературной премии «Антоновка. 40+»
Лонг-лист премии «Лёгкое перо»
Лауреат литературной премии им. А.С. Серафимовича
Лонг-лист Премии им. Фазиля Искандера
Лауреат национальной литературной премии «Поэт года 2014»
Победитель телевизионного конкурса «Вечерние стихи 2014»
Лауреат Всероссийского фестиваля юмористической поэзии и песни «Ёрш»
Публикации стихов и прозы для взрослых и детей, а также публицистики в «Литературной газете», журналах «Дружба народов», «Москва», «Октябрь», «Нижний Новгород», «Литературные знакомства», «Белая скала», «Мурзилка», «Костёр», «Мурр+»,
«Жрнов» (Сербия, в переводе на сербский), «Пампасы», «Формаслов», «Сетевая словесность», «Эмигрантская лира», «Текстура», «45-я параллель», альманахе “El faro luz” (Мексика, в переводе на испанский), сборниках Фонда СЭИП и др. альманахах в России и за рубежом.
12 книг стихотворений для детей; изд. РСП, 2016, 2019, изд. «Лабиринт-Пресс», 2018, 2019.
«Привидение Картофельного дворца» (повесть, рассказы); изд. «Аквилегия-М», 2022.
«Нос Варвары Сидоровой» (повесть, рассказы); изд. «Аквилегия-М», 2023.
«Жирафу снятся облака» (стихи, в числе авторов сборника); изд. «Розовый жираф».
Е.В.АЛБУЛ - Произведения ⤵️
Корабли (цикл из трёх стихотворений)
1.Великим мореплавателям прошлого
"Это было плохое судно, непригодное для открытий".
(Христофор Колумб о каравелле "Санта-Мария").
За солнцем, по звёздам, по запаху,
маршрут сочинив из слухов,
они отплывали к Западу,
поминая Святого Духа –
раз носился когда-то над водами,
пусть покажет, где рифы, где мели,
между левиафаньими мордами
чтоб они проскользнуть сумели.
"Помоги нам, Святая Троица!
Мы хотим убедиться сами –
ну как, правда, за морем водятся
люди с пёсьими головами?
Помоги нам, Царица небесная!
Если с края Земли сорвёмся,
мы и в бездну лететь будем с песнями
и последними там посмеёмся!"
Хватаясь за хвост заката,
держась на плаву – вот чудо-то! –
они добирались – куда-то.
А мы всё бежим – откуда-то.
2.Через океан
Качается время, качается мир вокруг,
Качается даже твой спрятанный в сердце страх.
Но ты никогда не выпустишь руль из рук –
И лодка плывёт, качается на волнах.
И лодка плывёт – потому что ты так решил,
И побоку тех, кто лаял на караван,
И тех, у кого когда-то хватило сил
С улыбкой тебя отпустить в солёный туман.
Когда ж, наконец, ты окончишь свой зыбкий путь,
Оркестр по ушам шарахнет – только держись,
А в небе будет от чепчиков не продохнуть,
И лавров постелют скирду – почивать всю жизнь…
И мягок теперь твой хлеб, и душист твой мёд,
Есть прелесть и в том, чтобы жить в четырёх стенах.
Но сердце твоё всё плывёт, плывёт, плывёт.
Плывёт и плывёт, качается на волнах.
3.Старому речному теплоходу «Анна Ахматова»
Плачет «Анна», старея, ржавея,
Забывая год, месяц, число.
Время всё-таки властно над нею,
Даже имя её не спасло.
Два шага до речного простора –
Да не сбросить верёвочных пут.
И засыпана палуба сором,
Но стихи из него не растут.
А собратья качают цепями:
Все исчезнем, жалей не жалей…
И становятся реки морями,
Растворив имена кораблей.
Соловьиная ночь
Стоит на балконе Джульетта,
Юна, почти не одета,
В руке её сигарета,
В глазах её две луны.
Чубушник – аналог жасмина –
Табачный дым отодвинув,
Пьянит, как сладкие вина,
Тревожит, как жаркие сны.
А на балконе ниже
Связки книжек, старые лыжи,
Соседка и кот с ними иже,
На верёвках ворох тряпья.
Метеором летит окурок,
И соседка шипит: «Вот дура!»,
Контрастируя с фиоритурой
Классического соловья.
Мать-и-мачеха
У мать-и-мачехи звёздный час.
«Посмотри, посмотри на нас! –
из-под каждой кочки
умоляют жёлтенькие цветочки. –
Нам срочно, срочно!
Это недолго продлится –
уже завтра появятся новые лица,
вырастет медуница, кислица;
вон те глянцевитые прутики
будут лютики, наглые лютики;
ландыши рассыплют свои жемчуга –
лес наполнится их ароматом. Луга
утонут в волнах кипрея.
Всюду бешеный рост – скорее, скорее! –
и вот оно, время нелепой шутки:
распускаются
незабудки.
Имя, какое имя!.. Кто сделал им этот подарок?
Ведь мелочь лесная, да и цвет-то неярок –
так, застиранный голубой…
Но заметят их все. С собой
будут брать, вплетая в стихи и букеты.
А о нас никто и не вспомнит.
Проклятое лето!
Пропадём без следа,
пропадём навсегда,
да,
да...
Но сегодня – сегодня-то наше время!
Здесь, на чёрной заплёванной сцене
танцует тебе наш солнечный хоровод.
Гастроли всего раз в год!
Ты наш первый и, может, единственный зритель –
ну, постой!»
Ладно, ладно.
Стою.
Смотрю.
И вы на меня посмотрите.
Август
Август. Дача. Урожай.
Всё бросай и приезжай!
Яблок – горы,
Как персики помидоры,
Дирижабли кабачков,
Вот такущая морковь,
А грибов!..
У реки костерок,
Над рекой матерок,
Клюёт не клюёт,
А улыбка во весь рот,
Вот!
С самого рассвета
Вдыхаешь лето.
Приезжай, дружок, скорей
Говорить про это.
И про то, и про сё,
И куда нас несёт…
Кто-то начал отсчёт.
Чёрт.
А в ночи, а в ночи
Звёзды так горячи!
Сыплются слезами
На бел-горюч камень,
Катятся в траву,
Светятся во рву –
Мы тут, мы тут –
Заманивают.
Обманывают.
Запах ночи.
Запах дыма.
И ладони у лица.
И предчувствие конца.
Чашка
По приметам, по предметам
Ты всегда меня найдёшь.
Облик мой на свете этом
С нашим домом будет схож.
Я в картинах и обоях,
Я – и книги, и цветы,
И часы с надсадным боем –
В общем, всё, что вспомнишь ты.
Если ж будет слишком тяжко
Груз такой тащить сквозь дни,
Сохрани хотя бы чашку,
Только чашку сохрани.
Спрятан в ней, как в тех ракушках,
Где морской не молкнет хор,
Шёпот ласковый на ушко
И за чаем разговор.
Памяти Р.
В прошлой жизни? вчера ли? – так много пролистано лет,
что сквозь время я вижу лишь контура самую малость –
я просила у мамы включённым оставить мне свет,
и она оставляла – чтоб я темноты не боялась.
А теперь, когда книга закрыта и жизнь прожита,
когда, кажется, даже вдохнуть не смогу без усилий,
когда знаю, что скоро накроет меня чернота –
у кого мне теперь попросить, чтобы свет не гасили?..
Экскурсия
…………………….…..А раньше
Была в полуподвале мастерская
Скрипичных мастеров, и приходила
Сюда вся музыкальная Москва –
И мэтры, и нахальные студенты
Со скрипками, а кто-то и без скрипки,
Чтоб новую сердечную подругу
Ему здесь сотворили из ребра
Древесного – ведь за железной дверью
Гостей встречали мастера от Бога.
Их двое было, избранных. Один
Насмешливый, высокий, элегантный
Не только делал скрипки – был он также
Художником. На стенах мастерской
Висели вперемежку со смычками
Пейзажи и портреты. А другой,
И молчалив, и грузен, и приземист,
Пейзажей не писал, но мог заставить
Любую табуретку петь, как скрипка,
Когда бы вдруг пришла ему охота
На табуретку струны натянуть.
Там скрипки золотистые висели
В буфетах и витринах старомодных,
Притащенных откуда-то с помоек,
Которыми Москва была тогда
Обильна (в смысле мебельном, конечно;
В те времена охотно расставались
С оставшимся от бабушки комодом,
Чтоб стенкой югославской иль тахтою
Подправить социальный статус свой).
А в ящичках – в шкатулках драгоценных –
Флаконы с драгоценным содержимым:
Эссенциями, редкими маслами
И смолами; и воздух мастерской
Пропитан нардом был и фимиамом,
Как у Бодлера, помните? И ладан
Вплетался в алхимический аккорд,
Рождающий звучанье соответствий…
Здесь и червонцы пахли так, как надо –
Не ядом, а высоким мастерством.
А иногда здесь жарили картошку,
И дух плебейской немудрящей снеди
Ничуть не осквернял сей храм искусства.
И разговоры жаркие велись
За чаем, а бывало, и за водкой,
И ноги проходящих мимо граждан
Мелькали за окном, покрытым пылью,
Когда, смеясь, какой-нибудь маэстро,
Как пробку, в потолок с лепниной битой
Небрежно запускал пассаж блестящий,
И он пронзал все этажи до крыши
И, потревожив сонных голубей,
Взмывал из шахты вентиляционной
По направленью к Богу, чтобы там
Не волновались – снизу всё в порядке,
И долго будет музыка играть.
Хранят её два ангела – высокий
И тот, другой, приземистый. Огонь
Горит, горит в окне полуподвальном
И столько же надежды нам несёт,
Сколь римлянам дымок из храма Весты…
Но, впрочем, храма нет уже давно,
Забыта Веста, римлян не осталось,
А здесь вот не осталось мастерской.
Как времена свободные настали,
Её сменил весёлый ресторанчик,
Но тут же и закрылся, разорившись.
Потом, за туристическим агентством,
Какой-то банк был, помнится, но тоже
Недолго продержался. А теперь –
Теперь тут кабинет зубоврачебный.
…Нет, цены, говорят, невысоки.
Стихи для детей
Мальчик, который считал ворон
Я вышел с утра на балкон
Посчитать пролетавших ворон.
Летела их целая стая,
И вдруг – отчего, я не знаю,
Одна из них невдалеке
Вошла в крутое пике
И села на провод,
Как на канат,
Почти растянувшись
В шпагат.
Потом она встала на цыпочки,
Сыграла соло на скрипочке,
А после повисла на лапке одной,
Качаясь вниз головой.
Не верите? Есть свидетели.
Неважно, взрослые, дети ли –
Они подтвердят:
Бывает! Висят
Вороны вниз головами.
Они же видели сами,
Как я с балкона
Кричал восхищённо:
Смотрите, висит ворона!
Так что не стоит считать,
Что ворон не стоит считать.
Если не поднимать головы,
Никогда не увидите вы,
Как ворона встаёт на цыпочки,
Как играет она на скрипочке,
И номер её цирковой –
Как висит она вниз головой.
Ну ладно, приврал я сначала.
На скрипке она не играла…
Ре-бемоль
Мне сказал учитель музыки:
«Коль!
Надо выучить уже
Ре-бемоль!
Сколько можно мучить бедный
Кларнет,
Словно вовсе ре-бемоля в нём
Нет?»
Я на даче в воскресенье
Сижу,
На кларнет я в отвращеньи
Гляжу.
Тут в футбол зовут ребята
Играть,
Ну, а мне что – ре-бемоли
Искать?..
Но внезапно стало тихо
Вокруг.
Глядь – на ветке соловей:
«Коля, друг!
Гложет сердце соловьиная
Боль –
Не свистится у меня
Ре-бемоль…
Мне не справиться с бедой
Одному!»
А в сарае велик вторит
Ему:
Дескать, голос потерять –
Не пустяк,
Тормозить без ре-бемоля
Никак...
И качели подхрипели:
«У нас
Ноты в горле заржавели
Сейчас!
А без звука всех качать –
Мочи нет…»
Намекают, стало быть,
На кларнет.
Тут я пальцы словно в кукиш
Скрутил,
В грудь я воздуха набрал
Со всех сил
И сказал себе решительно:
Что ль
Не смогу я им сыграть
Ре-бемоль?
И как дуну – и запел
Мой кларнет!
И качели заскрипели
В ответ,
И в сиреневых кустах
У ручья
Отозвался ре-бемоль
Соловья.
Ре-бемолем где-то блеет
Коза,
Ре-бемолем вторят ей
Тормоза,
И соседский обленившийся
Кот
С ре-бемолем к миске с кормом
Идёт.
Вдруг поющим ре-бемоль
В унисон
Зазвонил в кармане мой
Телефон.
«Здравствуй, Коля! Тебя слышит
Страна!
Ре-бемолем вся Россия
Полна!
Даже в космос ре-бемоль
Твой ушёл!»
Я от гордости забыл
Про футбол.
Но спустил меня учитель
С небес:
«Поищи-ка ты теперь
До-диез»…
Про любовь
Отличница Алла
С собакой гуляла –
С бульдогом по имени Лорд.
И как это Алла
Не замечала,
Что Лорд её страшен, как чёрт?
Какой он ей «зайчик»?
Какой он ей «мальчик»?
Бежать от таких наутёк!
Приплюснута морда
У этого Лорда,
И слюни свисают со щёк.
Неужто девчонкам,
Созданиям тонким,
Критический взгляд не знаком,
Спросил я у Светки,
У школьной соседки,
И сопли подтёр кулаком.
А Светка сначала
Минуту молчала –
Вопрос, что ль, успела забыть?
Лицо отвернула
И грустно вздохнула:
«Таких тоже можно любить…»
Однажды в зоопарке
В зоопарке я и мама,
Увидав орангутана,
Как приклеенные к клетке,
Хохотали целый час.
Он такие корчил рожи –
Повторить никто не сможет,
И в решётку тыкал ветки,
Передразнивая нас.
А потом устал кривляться,
На соломе стал валяться,
Слопал восемь апельсинов
И наверх решил залезть.
Я сказал: «Пойдём отсюда –
Надо посмотреть верблюда,
Тигра, панду и павлинов.
И мороженое съесть».
«Подожди, – сказала мама, –
Я хочу у клетки прямо
Для подружек в интернете
Сделать видео с тобой.
Ну-ка, пальцы растопырь и
Улыбайся – шире, шире!
И подпрыгни, как в балете,
И потом согнись дугой».
Улыбнулся до ушей я,
По-жирафьи выгнул шею –
Вдруг, гляжу, ко мне подходит
Тот смешной орангутан.
И с улыбкою приятной
Говорит: «Теперь понятно –
Человеки происходят
Именно от обезьян!»
Моя знакомая ворона
Полно у меня интересных друзей!
Вот, кстати: ворона на крыше моей
Всерьёз авиацией увлечена –
Считает себя самолётом она,
И высшего пилотажа
Фигуры освоила даже.
Лишь только рассвет над домами встаёт,
Ворона Варвара выходит на взлёт.
Разбег! Поджимает Варвара шасси –
Неси меня, ветер, отсюда неси
Всё дальше, быстрее и выше.
Весь мир о Варваре услышит!
Немного найдётся горячих голов,
Взлетающих выше надменных орлов,
Да что там – она обгоняет стрижей!
Уже не видать и родных рубежей –
Облёт совершает Варвара
Земного бескрайнего шара…
Давно уже песня её не слышна,
Но я не волнуюсь.
Вернётся она.
Про Котофейку и канарейку
Полюбил кофеёк
Котофейка.
Пригласил на кофеёк
Канарейку.
Прилетай, говорит,
Дорогуша,
Кофейку попить,
Печеньица покушать.
Канарейка и раздумывать
Не стала –
Очень внешности она
Доверяла.
Котофейка ей всегда был
Симпатичен.
Вот приду –
И мы с ним вместе
Помурлычем.
Что, читатель,
Уже чувствуешь
Обман ты?
Дальше разные
Возможны варианты.
Предлагаю драматический
Квест:
Кто кого за кофейком
Раньше съест?
Вариант 1.
Наливает кофеёк
Котофейка,
Изучая
Канарейкину шейку.
Он такую перекусит
Одним махом.
Ишь, как смотрит,
Аппетитная птаха!
Полетят по сторонам
Перья с пухом.
Птичку жалко?
Соберись, читатель,
С духом.
Вот и ветры с окраины
Дальней
Затянуть готовы плач
Погребальный…
Но не стоит за пичужку
Бояться.
По-другому мог сюжет
Развиваться.
Вариант 2.
Канарейка-то
подвох чует сразу.
Неспроста она
высвёркивает глазом.
Пусть поищет себе
Дурочку другую!
Заклевать котяру этого
Смогу я.
Клювом в глаз –
И не отделаться очками.
Полетит сейчас
Кошачья шерсть клочками.
Вот и ветры с окраины
Дальней
Затянуть готовы плач
Погребальный…
Наш читатель
Развязку предвкушает,
Он платочки носовые
Запасает.
Но всё так же пьют герои
Кофеёк.
Вот в окне забрезжил
Новый денёк,
А у них мур-мур да песни
Дуэтом.
«Что ты, автор? Я хотел
Не об этом!
Где же драма? Где же ужас
И кровь?
Это что ж это – стишок
Про любовь?
И вообще – такого вовсе
Не бывает!»
Только птичка всё сидит,
Не улетает…
Не кровавый получился сюжет.
Просто автор – очень мирный поэт.
Член Союза писателей Москвы.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1977 году окончил Литературный институт имени А. М. Горького, учился у поэта Евгения Долматовского. Организатор московского литературного объединения «Звезда» (1978). Стихи переведены на многие языки (болгарский, вьетнамский, немецкий, румынский, туркменский, французский, эстонский и др.). Песни на его стихи исполнялись разными музыкантами. Член Союза писателей СССР (1983), член Союза писателей Москвы, член Интернационального Союза писателей (член правления Координационного Совета), член Союза писателей XXI века.
Принимал участие в создании первого в Москве Литературного кафе на Сретенке. В 1989 году совместно с поэтом Андреем Вознесенским организовал и провёл Фестиваль советско-французской поэзии. Проживает в Москве.
Публикации
Сергей Каратов публиковался и продолжает публиковаться во множестве СМИ, в частности в «Новом мире», «Юности», «Смене», «Октябре», «Дне поэзии», «Наша улица», «Предлог», «Московский Парнас», «Зинзивер», «Острова», «Кольцо А», «Царицынские подмостки», «Московский вестник», «Дети Ра», в альманахах «Подвиг», «Венок Пушкину», «Муза», «Эолова арфа», «Туркменистан», «Интернет-альманах „45 параллель“», журнал «ЛАВА» (г. Харьков), «Европейская словесность» (Германия), «Полярная звезда», «Связь времен» США, альманах «Современная русская литература» (г. Кишинёв), альманах «Информпространство», «Литературной газете», «Литературные известия», «Литературной России», «Независимой газете», «Культуре», «Глаголе», международном литературном альманахе «ARTES LIBERALES», «Журнале Поэтов», «Поэтограде», Литературный Портал «ЛитКульт», «Миасский рабочий», «Литературная газета» и др.
Поэтические сборники
Принимал участие в создании первого в Москве Литературного кафе на Сретенке. В 1989 году совместно с поэтом Андреем Вознесенским организовал и провёл Фестиваль советско-французской поэзии. Проживает в Москве.
Публикации
Сергей Каратов публиковался и продолжает публиковаться во множестве СМИ, в частности в «Новом мире», «Юности», «Смене», «Октябре», «Дне поэзии», «Наша улица», «Предлог», «Московский Парнас», «Зинзивер», «Острова», «Кольцо А», «Царицынские подмостки», «Московский вестник», «Дети Ра», в альманахах «Подвиг», «Венок Пушкину», «Муза», «Эолова арфа», «Туркменистан», «Интернет-альманах „45 параллель“», журнал «ЛАВА» (г. Харьков), «Европейская словесность» (Германия), «Полярная звезда», «Связь времен» США, альманах «Современная русская литература» (г. Кишинёв), альманах «Информпространство», «Литературной газете», «Литературные известия», «Литературной России», «Независимой газете», «Культуре», «Глаголе», международном литературном альманахе «ARTES LIBERALES», «Журнале Поэтов», «Поэтограде», Литературный Портал «ЛитКульт», «Миасский рабочий», «Литературная газета» и др.
Поэтические сборники
- «Березовый лог». — Москва : Современник, 1977
- Сборник «Снежная ягода». — М. : Мол. гвардия, 1982
- Книга стихотворений «Клинопись птичьих следов» : Стихи. — М. : Сов. писатель, 1988.
- За-дам-с : Поэма в духе постпрессионизма / Сергей Каратов; Графика В. Шептунова. — М. : Журн. «Мужество», Б. г. (1992)
- Каратов, Сергей Фёдорович. Мы с тобой в Париже не бывали / Сергей Каратов. — М. : РБП, 1993. — 7 с
- Сборник в стихах и прозе «Тосты. Приветствия. Поздравления»
- «Из жизни райского сада» (2000) — вошла подборка стихов С. Каратова, посвящённых родному прииску Тыелга.
- Притяженье к небесам : [поэзия и проза] / Сергей Каратов. — Москва : Золотой теленок, 2005.
- Сергей Каратов. Ожидание женщины. — Челябинск: Изд-во Татьяны Лурье, 2010. — 132 с. ISBN 978-89851-1177-3
- Сборник «Проникновение в мечту» : книга новых стихов / Сергей Фёдорович Каратов. — Миасс : Науч.-техн. центр «Интеграл», 2013
- «В памяти воды»
- Не оставляйте женщину одну: Стихи. — М.: Авторская книга, 2014.
С.Ф.КАРАТОВ - Произведения ⤵️
Ожидание женщины
Прокрастинация
Всякому времени свойственны хлопоты,
Юности
дни золотые завещаны.
Каждый, конечно же,
знает по опыту:
Чуден момент ожидания женщины.
С этого начато жизни приятие:
Как отвергать
приворот удивления?
Как не выведывать тайну объятия?
Как не испытывать
зов и томление?
Сердце почувствует
ровную, равную —
К ней навсегда сохранится влечение.
Женщин не может быть много,
но главную
Ищешь, спасаешь из лап обмирщения.
Кто не сбивался на мысли о бренности,
Молоды ль мы,
сединой ли увенчаны…
Это не поиски повода к ревности,
Это восторг —
ожидание женщины!
Пророк
Иным казалось ненароком,
что им величие - к лицу;
шагни в пустыню,
и пророком
вернешься к отчему крыльцу.
Шумит ковыль, шуршит ветровка,
Огромен к миру интерес!
А где размах, а где сноровка,
где бестелесный политес?
Я тоже черт-те где скитался,
мой корм - цветочная пыльца,
и я глаголом жечь пытался
огнеупорные сердца.
Пророк, твой голос не для всех...
Так, на закат смыкая вежды,
услышишь, как грядет успех
по следу канувшей надежды.
1999
* * *
В почти горячих волнах океана
Я плыл среди медуз – парад-алле!
И в этом комковатом киселе
Я чувствовал себя довольно странно:
По телу – жжение, душа – навеселе.
Приемлю все: и хлад, и глад, и бури,
И роскошь вилл, и хижин полумрак,
И чей-то взрыв эмоций с пьяной дури.
Что делать, если мир устроен так?
На дне морском и губки, и кораллы
Причудливы по формам и цветам;
Здесь водоросли длинные, как тралы,
И рыбы здесь, подобные мечтам.
Подумал я, ныряя возле шлюпки,
Что мы живем, все сущее гнобя.
А красота возвышенна и хрупка.
Душа, как очистительная губка,
Всю мерзость мира цедит сквозь себя.
2002
* * *
Где б райский я хотел
открыть свой уголок,
чтоб зим не знать,
но и жару я мог
переносить в тени
беседки виноградной,
чтоб жизнь текла
беспечно и отрадно
за созерцаньем нимф
и чтением эклог.
Над речкой рыбною,
за каменным бугром,
хотел бы с удочкой
найти себе укром,
чтоб из студеных струй
голавля изымая,
под шум листвы
и щебетанье мая
мог девушку я ждать
с серебряным ведром.
Свивается вода
с журчаньем наших встреч.
Она так хороша,
и волосы до плеч!
Неполон будет рай
без редких приключений,
без самых нежных слов,
без тайных увлечений…
Лишь сам, не будь глупцом,
желаньям не перечь.
Nulla dies sine linea
- Ни дня без строчки! – молвил эллин,
садясь с дощечкой восковой,
а для меня и кий намелен,
и прочих радостей – с лихвой.
Там, где разгружена элита
от тяжких будней китежан,
и чарка полная налита,
и разговоры по душам.
А там страстишка искушала,
а там, глядишь, и день угас…
Никто не спросит,
что мешало?
Что возвышало? – спросят нас.
* * *
Под праздничную в небе канонаду,
Покачиваясь в зыбких стременах,
Лечу к тебе, как бабочка монарх,
Летит весной из Мексики в Канаду.
С годами обретает стать и вес,
Творца метафизическая сущность
Как туча, набирающая тучность,
И кроной оживляющийся лес.
Куда б его теченье не влекло,
Куда бы его ветром не сносило,
Творца метафорическая сила
Растрачивает живость и тепло.
И ласточки сидят на проводах,
И на лугу стреноженные кони,
След урагана вывернутым корнем
Напомнит, кто и с кем здесь не в ладах.
Хоть изредка мы видимся с тобой,
И отдаваясь ветру и простору,
Душа привычно тянется к простому,
Расписанному сельскою резьбой.
И друг с тобой, и всплески лунных рыб,
Угаснет день в нахохлившейся кроне;
И ранняя звезда на небосклоне,
И времени кармический изгиб.
Римское право
Александру Межирову
Скользнуло слово бритвой острой
и вскрыло язву бытия.
И вот уже на дальний остров.
скрипя,
нацелилась ладья.
Душа не сходится с покоем,
дыша безветрием знамён.
Стократ мыслителя –
изгоем
объявит Август всех времён.
Исчезнет судном затонувшим
луна
над круглою водой.
Пустыня лет заложит уши
не совладавшим с прямотой.
Но в трудный час
туда плывите,
где неба выпала плита.
И Рима нет, но есть Овидий,
и выше права –
правота.
Прокрастинация
Ходи себе с заткнутым ртом
В людских потоках,
Всё отодвинув на потом,
Всё - на потомков.
От страшных снов глаза протру,
А всё реформа!
Непевчим, певчим поутру
Насыплю корма.
По вечерам и там и тут
Друзья друзьятся,
Беседы мирные ведут,
Хохмят с приятцей.
Прорвётся гневное «ну, бл*!»
Там все (но кроме...)
На трон посадят короля,
Да не по крови.
Где дёготь вам нацедят в мёд –
Всё так знакомо;
Где физик в лирику впадёт,
А лирик – в кому.
21 марта 2013 г.
Напоминание
Тот слушает овации дождя,
А эта вся сейчас
во власти скрипки.
И с двух сторон, сбегаясь и галдя,
Мы незаметно прятали улыбки.
Кто классику сегодня заказал,
Весенний дождь и
скрипку в переходе?
Стихийно обозначившийся зал,
Благодаря превратностям в погоде?
С утра с тобой на Пресню забрели,
Где все сегодня в пёстром или ярком,
На нас взирали звери всей Земли,
А дождь застиг нас
рядом с зоопарком.
Среди зверей запомнился койот,
О смысле жизни
думающий с грустью.
А дождь идёт и скрипочка поёт
И от дворцов уводит в захолустья.
Куда же ты нацелилась, страна?
К чему идём?
Не дань ли это моде?..
С шарманкой возле барского окна,
Со скрипкою в подземном переходе.
Тарантелла
Плясал тарантул тарантеллу,
Мелькали серьги и кольцо;
Плясал усердно, и вспотело
Его мохнатое лицо.
Всё то, что было не подъёмно,
Сметалось взмахами ресниц;
Он в раж входил, и упоённо
Взвивался ввысь и падал ниц.
Тарантул отдал своё тело
Во власть зигзагам и кругам,
И прядь слетала то и дело
К периферическим ногам.
Ожидаемый эффект
Ещё вчера ценили гончара,
И пользовались спросом кучера;
Был важной птицей на селе
Кузнец.
Их отодвинул в прошлое прогресс.
А вот уже новинка этих лет:
Искусственный явился интеллект.
И тут же он
Садиться стал на хвост
Водителей и пылких кинозвёзд.
Невольно завертелись, как ужи,
Всесильные учёные мужи…
Не спи, художник, трепещи, поэт,
И вас оставит с носом
Интеллект.
Искусственный
Сместит отсталый ум,
Мы переедем, кто в шалаш, кто в чум…
Как заработаешь теперь на «умный» дом
Непритязательным, отвергнутым трудом?
Без ярких слов начнёт мычать певец,
Без музыки в запой уйдёт игрец.
И, на три дэ
Печатая детей,
Нас от любви избавят и страстей.
Сергей Каратов
27 мая 2024 г.
Сказитель
Я в сказке, где ко мне герои равнодушны,
Блюстители они, искатели побед.
Кто ты, что жизнь твоя? Что будешь ждать послушно?
Когда и так прошло напрасных триста лет…
Сказитель и, к тому ж, я одинокий странник
Всей живности земной целитель и охранник.
Блюстители меня обходят стороною,
Величием себя вгоняя в паранойю.
Порой явить добро способны и злодеи,
К Кощею обращусь! - возникла вдруг идея.
Пусть лучше он злодей, чем псевдоблагодетель,
Найду его в лесу, он ворон, я - свидетель.
Кто юных дев не крал, польстившись их красою?
От слёз не умирал над голой и босою…
Кощей мне дал иглу, то бишь, перо бессмертья;
Тружусь в своём углу, хоть верьте, хоть не верьте.
Гляжу со склона лет в истоки жизни дольной,
Вставляю нить судьбы, трудясь с ушком игольным,
И каждый день, садясь, справляюсь всё ловчее –
Бессмертие своё я шью иглой Кощея.
Сергей Каратов
16 мая 2024 г.
Прогулки у моря
Оттаял южный склон планеты,
Пленяет взор миндаль цветущий,
Весна здесь горлицей воспета;
И счастлив берегом идущий.
По краю моря путь песчаный,
На рынке дух сомов копчёных,
И павильон пивной дощатый
Для нас, напитком привлечённых...
Телушка за морем – полушка,
И ласков голос женщин юга.
Ну, что, приятель, где же кружка?
И просто выпьем друг за друга!
Тепло, светло, доступны цены
И чудно пахнут гиацинты.
Довольны мы, что овцы целы,
И, может, даже волки сыты…
6 апреля 2018 г. Анапа
Город-праздник
На Марсовом поле кормить голубей,
Смотреть на влюбленных, сидящих в обнимку,
И башни формат,
неудобный для снимка,
Уносит тебя в необъятность зыбей.
И что же Париж?
Он влечёт и манит
Душе благозвучно любое названье.
Растянут на годы процесс узнаванья.
И башня над нами – вселенский магнит…
Привет, город-праздник!
Тобою дыша,
По парку идем, где рождались сонеты…
Мы все как с другой половины планеты,
Проходим, былое своё вороша.
Вдали над Монмартром прорежется луч.
В просторных витринах пленяют товары.
Все отдал гостям:
и мосты и бульвары,
А душу Париж запирает на ключ.
Член Союза писателей России.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончил математический факультет Кемеровского Государственного Университета в 1993 году. Литературный институт имени А. М. Горького - семинар И.Л.Волгин в 2003 году. Работает ответственным секретарём журнала «Огни Кузбасса». Лауреат Всесибирской премии им. Л. Мерзликина (2015). Печатался в журналах «Дети Ра», «День и ночь», «Наш современник», «Москва», «Октябрь», «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Байкал» и др. Автор восьми книг стихов. Член Союза писателей России. Член Русского ПЕН-центра. Живёт в Кемерово.
Д.В.МУРЗИН - Произведения ⤵️
***
Непущабельный к вам на порог,
Не прошедший отбор в демиурги,
Наклоняясь вперёд, словно Блок,
Я шатаюсь по Санкт-Петербургу.
Так всю жизнь: от ворот – кувырок,
(Как Прекрасная Дама жестока!)
Я устал, я промок, словно Блок,
Поддержите меня, ради Блока.
Нам прогноз обещал ветерок…
Тяжелее идти с каждым метром,
Я и Блок, я и Блок, я и Блок,
С кем-то третьим идём против ветра.
***
Рассказать ли тебе, друг мой лепший,
Про роман мой с родным языком?
Как я русское слово "ресепшн"
С материнским впитал молоком.
Как в одной из сибирских локаций
Пил крафтОвый березовый джус...
Но не взяли меня в граммар-наци...
И я этим, пожалуй, горжусь.
Надо мной транспарентное небо,
За спиною то хайп, то абьюз…
На продажу всё, всё на потребу,
Я уже ничего не боюсь.
Так мне грустно и так одиноко,
Вязнет в лексике мысли полет…
Помню: бабушка в детстве далёком
О коворкинге тихо поёт.
***
Если кто выходит из тумана,
Вынимая из кармана ножик,
Вынимая ножик из кармана…
Что-то уже можно подытожить.
Жизнь моя – одна литература…
Живы будем, да ведь, вивисектор?!
Что не доконает редактура,
То добьёт внимательный корректор.
***
На здорового мужика
Накатила печаль-тоска.
Нет, не баба. На этот раз
Тянет мужика на Донбасс.
На войне, он думает так,
Проверяется человек.
Но не так, как казённый банк
Перед выдачей ипотек.
На Донбасс! Суету отринь!
Наконец-то посмей посметь!
На войне – настоящая жизнь.
На войне – настоящая смерть.
***
Я пил коньяк. И кофе. И цикорий.
С одним небезызвестным драматургом.
А у него всегда – вопросов море,
Всё норовит загнать вопросом в угол!
– Ну поделись же тайною своею,
Неужто железа есть или орган,
Ну как ты отличаешь ахинею
От чистого поэзии восторга?
– Я бился в поэтическом экстазе,
Я музу водрузил себе на шею,
Я тридцать лет ишачил на Парнасе,
Чтоб выдали детектор ахинеи!
Чтоб графоманов сбрасывать с откоса!
Но драматург ушёл и хлопнул дверью.
Вернётся. Будет задавать вопросы.
И вновь, и вновь ответам не поверит...
***
У теории струн оборвав струну
Афанасий Фет идёт на войну.
Фет идёт на войну, и дрожит планета
От тяжёлых шагов поэта.
Непривычно собран, изрядно лют
Фет идёт туда, где ненаших бьют.
Чтобы мир воцарился среди Евразий
На войну идёт Афанасий.
...
Так в какой руке у меня конфета?
Разожму кулак. Ни войны. Ни Фета.
***
Этот лифт подключён к инстаграму.
Перед тем, как нажать на этаж,
Посмотри небольшую рекламу,
Где навязчивый лидер продаж
Предлагает то смузи, то снеки,
То раздельно, а то ассорти...
Я устал. Поднимите мне веки,
Отключите меня от сети!
***
Однажды Маугли стал блогером.
У блогера была Багира.
И вот они вдвоем испортили
Подписчикам картину мира.
Законом джунглей их морочили,
И водяным, и перемирием,
И выводили их на площади
Суля гешефт и изобилие.
Когда хватали их да за ушки,
Чтоб отметелить не по-детски
То «мы с тобой одною кровушки»
Они шептали полицейским.
Сперва кричали «uber alles»,
А после убыли на uber`е
А после Маугли стал бюргером.
Нет. Всё не так, как нам казалось…
ЧАЙ
Ополоснуть заварник, а потом
Чай заварить без чайных церемоний,
Добавить мелочей: чабрец, полоний.
И что-то напевать с набитым ртом.
Взгляд в зеркало: чаинка на губе.
Смахнуть и выйти в люди бесшабашно,
Оставив остывать в глубокой чашке
Чай чёрный, словно мысли о тебе.
***
Накосячил наш конь с бороздой.
Накосячил со щукой Емеля.
Поманило нас небо звездой –
Вот и цель. Ну а кто мы без цели?
А куда нам без цели? Куда?
Лишь на кладбище, либо к острогу…
Путеводная светит звезда,
Освещая, к примеру, дорогу,
По которой – ни славы, ни мзды,
По которой шагаем повзводно
Мы на свет путеводной звезды.
Биполярной звезды путеводной.
Член Союза писателей Москвы.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1995 окончила Литературный институт имени А. М. Горького, кафедра литературного мастерства (Литературного творчества).
Участница множества антологий и альманахов, журналов "Иностранная литература", "Новый мир", "Дружба народов" и др.
Владеет английским и литовским языками. Член Союза писателей Москвы. В центральной печати публикуется с 11 лет. Лауреат 14-ой "Артиады народов России "за высокий уровень поэтических литературных переводов с литовского и английского языков, обогащающих русскую литературу малоизвестными шедеврами литовской и американской литературы, содействующих налаживанию подлинного диалога культур". Гран-при литературного конкурса "Калининград - Янтарный Берег 2020".
Лауреат национальной литературной премии "Поэт года 2019" 1-я премия в основной номинации.
Участница множества антологий и альманахов, журналов "Иностранная литература", "Новый мир", "Дружба народов" и др.
Владеет английским и литовским языками. Член Союза писателей Москвы. В центральной печати публикуется с 11 лет. Лауреат 14-ой "Артиады народов России "за высокий уровень поэтических литературных переводов с литовского и английского языков, обогащающих русскую литературу малоизвестными шедеврами литовской и американской литературы, содействующих налаживанию подлинного диалога культур". Гран-при литературного конкурса "Калининград - Янтарный Берег 2020".
Лауреат национальной литературной премии "Поэт года 2019" 1-я премия в основной номинации.
Е.Г.ПЕЧЕРСКАЯ - Произведения ⤵️
Февральские строчки
* * *
Как много подарил Всемилостивый мне,
А мной, неблагодарной, не воспето:
Иду я по земле - шагаю по зиме,
Бреду я по весне - вступаю в лето...
Истаявших снегов душе как будто жаль,
Но почва выплывает из-под снега.
Почти лишенный сил, на нет сошел февраль,
И близок час зеленого побега.
Побольше свежих сил, Господь, мне подари,
Чтоб я творила не по трафарету,
Чтоб заглянуть вперед, в июли-январи,
Молю, как Чацкий, я: -Карету мне, карету!
Жасмин
* * *
Дух творца пробуждается в глине,
Повседневное чудо верша...
Верю я: обитает в жасмине
Непорочная чья-то душа.
Та, что движется в кущах небесных
И выходит на звездный простор,
Сходит к людям и в чащах древесных
Еле слышный ведет разговор.
Та, что тонко трепещет ветвями,
Обнимая и птиц, и траву,
Алебастровыми лепестками
Словно дождь, заливает тропу.
Сладко видеть цветенье жасмина:
Словно по мановенью руки,
Вдоль забора, штакетника, тына
Белой стаей летят лепестки.
Горько видеть цветенье жасмина:
Ноет сердце и душу щемит...
Моего не рожденного сына
Поминать каждый день мне велит.
Моя столикая столица
* * *
Я вспоминаю, между прочим,
Не только теток на скамейках:
Моя Москва была рабочей,
Продымленной, в узкоколейках.
Пожатья рук ее шершавы,
А мир дворов суров и скуден.
Прослывшая главой державы,
Москва была столицей буден.
Но изменилось, подломилось
То, что казалось нерушимым,
Как будто прошлое затмилось:
Завод подшипников и шинный,
И тополиный пух на шторах,
И доски, солнцем залитые,
И наши скверики, в которых
Шары качались золотые.
Здесь все для сердца было милым,
Включая трещины и щели,
Но с этим уходящим миром
Проститься толком не успели.
Что ж, станет пить и веселиться,
Легко забывши обо мне,
Моя столикая столица,
Готова к пиру и к войне.
Читателям моих стихов
* * *
Букет, составленный с хорошим чувством меры:
В нем уживаются и розы, и герберы,
И веточки брусники или клюквы...
Вот так порой я складываю буквы
В слова, затем -
слова в стихотворенье...
Звучат симфонией, цветут сиренью -
И как-то ненароком незаметной
Пичуге отзовутся предрассветной,
Чтоб вы могли распахнутой страницей,
Как песенкой весенней,
насладиться!
Впереди
* * *
Последний луч заката не угас,
Былой печали ты не береди,
И кажется: все впереди у нас,
Все впереди!
Поверь надежде, мой скорбящий брат,
Ведь время совершает вечный круг,
А стрелка обегает циферблат -
И зеленеет лес, пестреет луг...
И кто-то вновь рукой махнет с моста,
Окликнет и на ужин позовет,
А мудрость ослепительно проста,
И каждый прозревает в свой черед.
Былой печали ты не береди,
Последний луч заката не угас...
Все впереди, мой друг, все впереди -
Но ПОСЛЕ нас!
Свечи над бездной
* * *
Я судьбе ни в чем не перечу,
И перечить ей бесполезно.
Наши встречи манят, как свечи,
Только свечи горят над бездной.
В жаркой памяти не задуты -
А забыть их можно едва ли -
Не сгорая, горят минуты,
Те, что полымем обдавали.
Не дано мне тебя окликнуть -
Ты когда-то смотрел, как в воду -
Только разве легко привыкнуть
К твоему - навсегда - уходу?
В молодом цветении мая
И в февральскую злую замять
Не дано мне забыть, я знаю:
Словно камень, ты канул в память...
Дешевая распродажа
* * *
Я смотрю - не покажется мало:
Подстаканники, стопки, бокалы...
Вон - из рук небогатых наследниц -
И скатёрка, и пара конфетниц,
И хрусталь, и фарфор - погляди ты -
На "Юле", да еще на "Авито -
Память длится, да жизнь коротка...
Наша юность идет с молотка!
Кофемолка
* * *
Скажу без юмора и без сатиры:
Случалось мне не раз менять квартиры,
Но незаметно, тайно, втихомолку
С собой брала я эту кофемолку.
Зачем я берегу ее, не знаю.
Она не золотая, не резная,
Громоздкая, и в ней немного толку...
Но не решаюсь бросить кофемолку.
Она своей тяжелой рукоятью
Мне просветляет жизни восприятье,
Дробить зерно она всегда готова,
Как будто в том миров первооснова.
Воспоминаний я листаю стаю:
Передо мною мельница ручная.
Царящая над этими и теми,
Подобно кофе, измельчая время.
Лауреат премии «Книга года» в номинации «Поэзия года» (2019).
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института.
Свои первые стихи написал в 25 лет. Был отнесён критиками к направлению «новая искренность».В 2003 году был удостоен диплома премии «Московский счёт» за поэтический сборник «Мужчины тоже могут имитировать оргазм».
В 2007 году в рамках международного фестиваля (школа современного искусства) «Территория» избран королём поэтов.
С 2011 года как поэт замолчал, тогда и начал заниматься эссеистикой. Эссе публиковались в журналах «Русская жизнь», «Story», «Сноб», «Юность», в «Учительской газете», «Литературной газете», на сайтах millionaire.ru, Sovlit, Storytel, Gazeta.ru.
В 2020 году начал вновь сочинять стихи, на сайте Colta.ru вышла подборка стихов «После перерыва». В 2023 году были опубликованы следующие поэтические циклы: «Странно избранные» («Литературная газета»), «Стихи старика» («Независимая газета»), «Птичий цикл» (Story.ru).
В разные годы был автором и ведущим программ о литературе на «Радио России» и радио «Культура»: «Записки неофита», «Своя колокольня», «Cвободный вход», «Воскресная лапша», а также «Поэтический минимум», которая выходит на радио «Культура» и в настоящее время.
Записал цикл программ с современными поэтами для телеканала ОТР. Выступает в качестве эксперта на телеканале «Культура» в программах «Книги. Подробно» и «Наблюдатель».
Сотрудничал с музыкальными группами и композиторами («Пластинка мсье Ф.», «Rock’o’Co», «4`33», «Ёлочные игрушки», «Вуаеры», «Рада и Терновник»).
Выпустил несколько дисков авторского чтения под музыку: «Воденников не для всех», «Второй диск», «Live» (концертный альбом с группой «Rock’o’Co»).
Выступал с лекциями на русском языке о литературе и поэзии в странах СНГ, а также в Великобритании, Германии, Голландии, Израиле, Мексике.
Был преподавателем школы литературного мастерства Татьяны Толстой и Марии Голованивской «Хороший текст».
Автор многих книг, вышедших в издательствах «ОГИ», «Рипол Классик», «Пушкинский фонд», «Эксмо», «АСТ» и др.; переводился на английский, немецкий, французский, польский, чешский, испанский, каталанский, итальянский, боснийский языки.
В настоящее время ведёт поэтический мастер-класс в школе писательского мастерства «Пишем на крышах» при редакции журнала «Вопросы литературы».
Живёт в Москве.
Свои первые стихи написал в 25 лет. Был отнесён критиками к направлению «новая искренность».В 2003 году был удостоен диплома премии «Московский счёт» за поэтический сборник «Мужчины тоже могут имитировать оргазм».
В 2007 году в рамках международного фестиваля (школа современного искусства) «Территория» избран королём поэтов.
С 2011 года как поэт замолчал, тогда и начал заниматься эссеистикой. Эссе публиковались в журналах «Русская жизнь», «Story», «Сноб», «Юность», в «Учительской газете», «Литературной газете», на сайтах millionaire.ru, Sovlit, Storytel, Gazeta.ru.
В 2020 году начал вновь сочинять стихи, на сайте Colta.ru вышла подборка стихов «После перерыва». В 2023 году были опубликованы следующие поэтические циклы: «Странно избранные» («Литературная газета»), «Стихи старика» («Независимая газета»), «Птичий цикл» (Story.ru).
В разные годы был автором и ведущим программ о литературе на «Радио России» и радио «Культура»: «Записки неофита», «Своя колокольня», «Cвободный вход», «Воскресная лапша», а также «Поэтический минимум», которая выходит на радио «Культура» и в настоящее время.
Записал цикл программ с современными поэтами для телеканала ОТР. Выступает в качестве эксперта на телеканале «Культура» в программах «Книги. Подробно» и «Наблюдатель».
Сотрудничал с музыкальными группами и композиторами («Пластинка мсье Ф.», «Rock’o’Co», «4`33», «Ёлочные игрушки», «Вуаеры», «Рада и Терновник»).
Выпустил несколько дисков авторского чтения под музыку: «Воденников не для всех», «Второй диск», «Live» (концертный альбом с группой «Rock’o’Co»).
Выступал с лекциями на русском языке о литературе и поэзии в странах СНГ, а также в Великобритании, Германии, Голландии, Израиле, Мексике.
Был преподавателем школы литературного мастерства Татьяны Толстой и Марии Голованивской «Хороший текст».
Автор многих книг, вышедших в издательствах «ОГИ», «Рипол Классик», «Пушкинский фонд», «Эксмо», «АСТ» и др.; переводился на английский, немецкий, французский, польский, чешский, испанский, каталанский, итальянский, боснийский языки.
В настоящее время ведёт поэтический мастер-класс в школе писательского мастерства «Пишем на крышах» при редакции журнала «Вопросы литературы».
Живёт в Москве.
Д.Б.ВОДЕННИКОВ - Произведения ⤵️
...только, может быть,
сразу, сразу?..
— Не распробовал я, не смог:
соловьиное твоё мясо,
густо–розовую заразу,
соболиный твой крик,
сынок...
А то, что мне объятий не хватало,
так это, деточка, всё как бы да кабы. —
Зато хватило — голоса, металла,
таблеток, алкоголя, мужества, судьбы...
Зато хватило мне — метафор и деталей,
ума хватило — всё перебелить:
что ни строфа — желание ударить,
что ни абзац — то просьба пристрелить.
Несёшь себя — как вывих, как припадок
(два соболя + соловей — внутри),
несёшь себя — как соловья — в подарок! —
глядишь, — уже обратно принесли.
Я уговаривал: давай ещё, подтянем,
ну что же ты? — ведь Ты ж меня любил! —
я говорил: царапается, тянет...
(Я всё это напрасно говорил).
Не бойся, соболь, — я тебя не выдам,
я больше никого не выдаю.
Но ты, ты должен знать, где есть отдельный выход,
в густые заросли, в высокую траву.
Как быстро ты — скребёшься, роешь, лаешь,
как будто чуешь пулю — между глаз!
Не рой так быстро (ты же мой — товарищ),
но, видно, нет — товарищей — у нас.
А если нет — за синею горою
найдёшь себе — другую западню!
Беги отсюда, я тебя — не скрою,
я сам тебя, как выкуп, выдаю...
Они убьют тебя, они тебя — не знают
(как облаком — накрыв твою семью),
здесь травят — грамотно, здесь — правильно стреляют
(я, кстати, многим здрасте — говорю).
О, как же он бежал,
с беременной женою,
с летящим соловьем — по млечному пути!..
Не бойся, мальчик, — я тебя прикрою.
Я пошутил (...чтоб ты — успел — уйти...).
...Что ни строка — то приступ и припадок,
что ни рука — то выстрел и отстрел.
Ты извини, что скромный мой подарок,
от крови внутренней набряк и отсырел.
Да, были безобразны — эти роды,
но я горжусь, что сексуальный голос мой
был утешеньем моего народа
(а мой народ — за синею горой!).
Я счастлив — оттого, что в общей куче
они прогрызли, как рюкзак, — меня,
и что они (не я!) бессмертны и живучи,
как жизнь, как мужество, как молодость моя.
...Но что же делать мне теперь —
с самим собою
(уже без всех метафор), боже мой,
и что это за облако такое? —
как облако, — нависло — надо мной...
А, что — я, собственно, здесь собираюсь делать,
и для чего? — стихи свои читать?
Стихотворение — качнулось, как поэма.
Мне всё равно, как это называть...
Четвертый день (при этом хорошея)
я задыхаюсь, глядя в темноту,
я чувствую — испарину на шее, —
не ту я чувствую испарину, не ту!
Я — спас тебя: мой соловьиный вывих,
соболий выдох, лошадиный храп. —
Теперь я должен знать, где мой — отдельный! — выход,
стоп–кран, трамплин,
огнетушитель, трап.
Я должен знать, где мой — прощальный — выход,
высокий купол, ноги — в темноту.
...Стихотворение кончается — как выхлоп.
Я с этим — согласиться — не могу.
Стихотворение кончается — как тара,
его нельзя до неприличья длить.
Ты извини, что терпкий мой подарок
осыпался — пока его несли.
...Четвёртого дыханья — не бывает,
но — мы узнали это — только что.
Ты спрячь меня, как доллары — в кармане
(как неисполненное обещанье),
Ты убери меня, как варежки — в пальто.
А я — прощу — Тебе, что этот воздух хлипкий
раскрылся будто парашют во рту. —
...Стихотворение кончается — как всхлипы.
Я с этим — тоже — примириться не могу!
Я знаю, что мы этого не любим,
но я люблю (точней, любил — тогда):
строфа всегда —
как обращенье к людям,
строка всегда — как помощь, как рука!
...Стихотворение — кончается как выпад
(не ты — его, оно — тебя — жуёт),
стихотворение кончается как выбор!
...как человек, как воздух, как живот...
Стихотворение кончается — как счастье
(...как убедительно меня устроил ты,
из мелких роз, из позвонков хрустящих,
из жирных хризантем, молочной кислоты.
Я — бело–красная поленница живая,
там, на морозе, ты сложил — меня,
а мне — без разницы, я пальцы — разжимаю:
хреновая! — поленница Твоя!).
...О, как же он летел,
как падал — постепенно,
как стукался о выступ, воздух, наст!..
И это больше — всех стихотворений,
всех наших жалких — говорений, фраз!
Но я скажу! — Никто, никто не падал,
а просто — жизнь, цветная наша жизнь
качнулась на краю — а никому не надо,
в буквальном смысле: даже нам — не надо.
А ты — буквально! — падай, — но держись!
Ну, что же ты, давай — иначе не исправишь:
вставай, иди, гляди! —
я говорю себе —
я говорю тебе (ведь я же твой товарищ!) —
да нет, не на меня! — на свет гляди, на свет!
Как и обещано — ни поздно и ни рано
(...во что — Ты превращаешь
жизнь мою!) —
стихотворение — кончается — как драма,
творожным облаком
качнувшись — на краю...
...Ещё успеем мы (и Ты ещё успеешь!) —
свою цветущую поленницу свалить,
и я успею — эту жизнь и шею
как грубую одежду доносить.
Когда же нас — обыщут и разденут,
положат на носилки — понесут,
тогда — узнаем мы,
какие хризантемы —
какими шапками —
в твоём снегу — растут!
Жизнь — нам подсовывает смерть,
как быстрый выход,
смерть — нам подсовывает жизнь,
как свой итог:
стихотворенье — начинается как выдох,
стихотворение — кончается как вздох.
То как испарина, предсмертная ночная,
а то, как утренняя радость — в первый раз!
Я ничего про выходы — не знаю.
Я знаю, что всё — кончилось! — сейчас.
..............
А я ещё ловлю себя — как выкуп,
а я держу себя — за соловья в снегу.
...А Ты меня несёшь как долгий вдох и выдох, —
(и как не устаёшь — так долго! — на весу).
А я он вот — твой кожаный подарок,
возьми меня — за горло, за крыло...
Стихотворение —
кончается ударом.
Нет, этой нежностью — кончается оно.
И все, что остаётся от кучки людей, —
только два, три-четыре сна.
Но спасибо, что снишься.
Уже ничего не будет, зато будет чудо.
Господи, что же так сердце раньше,
как крокодил, злилось?
Уже не злится.
(Спасибо, что снишься.)
И все, что останется от прожитой жизни, —
послевкусие безымянного счастья.
Каждую ночь мне снится теперь
мое чебурашное счастья.
Первый раз пожарил котлету,
сам пожарил котлету.
Не подгорела (ну если только чуть-чуть).
Воспринял как праздник.
Стал есть.
Съел половину обеда — понял: уже наелся,
не стал доедать,
убрал в холодильник (полкотлеты, полмиски покупного борща,
половину плошки такого же покупного овощного салата).
Удивился: раньше бы ел до конца.
(А за окном, как белье после долгой болезни, сушилась весна,
с богом без дна, и без всякого бога — без дна:
кто-то меня в сухарях или в мУке запек,
я подгорел, но срединку мне бог не пропек.
Есть там какой-то неправильный сок, он слова говорит,
вытекает в скворчащее масло, и скворчащее масло горит.
Брызгает вверх, оскверняет собою плиту,
нарушает собой ледяную мою немоту.)
Тоже воспринял как праздник.
Чебурашный, чебурашный,
мой счастливый день вчерашний.
Из черемухи черешной,
чебуречный, чебурешный,
чебуринный, чебурённый,
в Черубину де влюбленный.
Чебуржанин, чебуряк,
чебуражник, чебушняк.
Весь переход от марта к апрелю я проболел,
всю эту серую пыль, все блаженство пустого пространства.
Но не напрасно апрель карманной прорехой сырел:
там звенели ключи и монеты, а Андерсен пел.
(Говорю Чебурашке: Скажи «постоянство» — и он говорит: «Постоянство».)
Андресен пел, ну а ты всерьез не споешь.
Ничего не прошло, никогда не бывает один
человек, у которого столько ошибок и слез.
И качается прошлое, круглое как апельсин.
А’вгустин все говорят, ну а я говорю АвгустИн.
И кончается прошлое, бывшее ни для чего,
начинается новая жизнь, и по целому ряду причин
васильковое «боже» стоит у меня за плечом.
Одуванчиков поле лежит у меня за спиной,
я-то думал, спина не для них, а для крыльев и стрел,
человек никогда, никогда не бывает собой.
Я хотел полюбить с четверга, только я со среды постарел.
…Я сажусь днем за компьютер, я зажигаю свет,
я один, я плохо вижу,
яркий экран сияет, он испускает свет,
распадается текст в васильки,
распадается жизнь на буквы,
но мне недостаточно света: я свой стишок не вижу,
вижу одни васильки,
адресованные кому-то.
Ты так плотно сейчас задержалась в моей теперешней жизни,
что мой стул у комнатной двери
обрастает твоими вещами
(потому что сказать, что ты аккуратна, это значит сказать, что я не тщеславный:
ты страдаешь небрежностью, я — чебушнёй,
если кто-то не верит, об этом можно прочесть на апельсиновом сайте).
Твои штаны, твоя юбка, твоя васильковая рубашка и клетчатая толстовка —
они постепенно
заполняют собой всё.
— Надо тебе выделить ящик, — думаю я.
Надо тебе выделить угол.
Мне нравится смотреть, как твоя жизнь проникает в мою,
а моя зарастает твоей.
(Одуванчиками и травою.)
Но не надо тебе выделять никакой ящик. Ящик похож на гроб.
Пусть все эти вещи (пока не наступит завтра) сплетаются вместе:
рубашки обнимаются рукавами,
а твоя нестиранная толстовка подхватывает мои случайно брошенные на этот же стул джинсы
под мелкособственнические коленки,
как будто хочет обнять.
Тебе никогда не поднять меня,
мне никогда не увидеть тебя в гробу.
(В силу законного возраста, а несчастные случаи я отменяю.)
И это прекрасно.
Когда-нибудь — перед прощаньем — когда наконец-то наступит завтра —
в одном поднебесном закрытом шкафу
мы сплетемся с тобою штанинами и рукавами,
и я задыхаясь от жадности и клаустрофобии,
оторвусь от тебя и открою дверь.
И сам себя подниму за выцветшие коленки
и засмеюсь от счастья.
«Счастье, счастье, сколько раз это тут повторил —
стало тебе от этого слаще?»
Не успел ответить.
Проснулся утром, включил компьютер:
какая-то незнакомая заставка и долго висит,
потом все открылось,
но написано: «все папки пусты».
Жизнь обнулилась.
Ни тебе стула с вещами, ни молодой Шапокляк,
ни Геннадия Крокодильевича,
ни самого тебя — с Чебурашкой.
Тут как специально сразу же позвонил человек
из давно уже бывшей жизни,
сказал, что твоя женщина — тоже из бывшей жизни —
упала и сломала шейку бедра.
Что пока не пришел транш со страховкой,
нужны деньги. «Очень надо».
(Я не видел ее уже десять лет.)
«Да, конечно», — сказал, — не волнуйся. Переведу».
Перевел.
…Десять лет, обнуленный компьютер, шейка бедра.
Жизнь допишет всё лучше тебя, да, Чебурашка?
— Доброе утро, счастливый старик.
— Доброе утро.
сразу, сразу?..
— Не распробовал я, не смог:
соловьиное твоё мясо,
густо–розовую заразу,
соболиный твой крик,
сынок...
Четвёртое дыхание
Но что–то, видно, есть во мне такое,
что я никак смириться не могу,
что больше нету — никого со мною,
ни соболя, ни соловья в снегу.
А то, что мне объятий не хватало,
так это, деточка, всё как бы да кабы. —
Зато хватило — голоса, металла,
таблеток, алкоголя, мужества, судьбы...
Зато хватило мне — метафор и деталей,
ума хватило — всё перебелить:
что ни строфа — желание ударить,
что ни абзац — то просьба пристрелить.
Несёшь себя — как вывих, как припадок
(два соболя + соловей — внутри),
несёшь себя — как соловья — в подарок! —
глядишь, — уже обратно принесли.
Я уговаривал: давай ещё, подтянем,
ну что же ты? — ведь Ты ж меня любил! —
я говорил: царапается, тянет...
(Я всё это напрасно говорил).
Не бойся, соболь, — я тебя не выдам,
я больше никого не выдаю.
Но ты, ты должен знать, где есть отдельный выход,
в густые заросли, в высокую траву.
Как быстро ты — скребёшься, роешь, лаешь,
как будто чуешь пулю — между глаз!
Не рой так быстро (ты же мой — товарищ),
но, видно, нет — товарищей — у нас.
А если нет — за синею горою
найдёшь себе — другую западню!
Беги отсюда, я тебя — не скрою,
я сам тебя, как выкуп, выдаю...
Они убьют тебя, они тебя — не знают
(как облаком — накрыв твою семью),
здесь травят — грамотно, здесь — правильно стреляют
(я, кстати, многим здрасте — говорю).
О, как же он бежал,
с беременной женою,
с летящим соловьем — по млечному пути!..
Не бойся, мальчик, — я тебя прикрою.
Я пошутил (...чтоб ты — успел — уйти...).
...Что ни строка — то приступ и припадок,
что ни рука — то выстрел и отстрел.
Ты извини, что скромный мой подарок,
от крови внутренней набряк и отсырел.
Да, были безобразны — эти роды,
но я горжусь, что сексуальный голос мой
был утешеньем моего народа
(а мой народ — за синею горой!).
Я счастлив — оттого, что в общей куче
они прогрызли, как рюкзак, — меня,
и что они (не я!) бессмертны и живучи,
как жизнь, как мужество, как молодость моя.
...Но что же делать мне теперь —
с самим собою
(уже без всех метафор), боже мой,
и что это за облако такое? —
как облако, — нависло — надо мной...
А, что — я, собственно, здесь собираюсь делать,
и для чего? — стихи свои читать?
Стихотворение — качнулось, как поэма.
Мне всё равно, как это называть...
Четвертый день (при этом хорошея)
я задыхаюсь, глядя в темноту,
я чувствую — испарину на шее, —
не ту я чувствую испарину, не ту!
Я — спас тебя: мой соловьиный вывих,
соболий выдох, лошадиный храп. —
Теперь я должен знать, где мой — отдельный! — выход,
стоп–кран, трамплин,
огнетушитель, трап.
Я должен знать, где мой — прощальный — выход,
высокий купол, ноги — в темноту.
...Стихотворение кончается — как выхлоп.
Я с этим — согласиться — не могу.
Стихотворение кончается — как тара,
его нельзя до неприличья длить.
Ты извини, что терпкий мой подарок
осыпался — пока его несли.
...Четвёртого дыханья — не бывает,
но — мы узнали это — только что.
Ты спрячь меня, как доллары — в кармане
(как неисполненное обещанье),
Ты убери меня, как варежки — в пальто.
А я — прощу — Тебе, что этот воздух хлипкий
раскрылся будто парашют во рту. —
...Стихотворение кончается — как всхлипы.
Я с этим — тоже — примириться не могу!
Я знаю, что мы этого не любим,
но я люблю (точней, любил — тогда):
строфа всегда —
как обращенье к людям,
строка всегда — как помощь, как рука!
...Стихотворение — кончается как выпад
(не ты — его, оно — тебя — жуёт),
стихотворение кончается как выбор!
...как человек, как воздух, как живот...
Стихотворение кончается — как счастье
(...как убедительно меня устроил ты,
из мелких роз, из позвонков хрустящих,
из жирных хризантем, молочной кислоты.
Я — бело–красная поленница живая,
там, на морозе, ты сложил — меня,
а мне — без разницы, я пальцы — разжимаю:
хреновая! — поленница Твоя!).
...О, как же он летел,
как падал — постепенно,
как стукался о выступ, воздух, наст!..
И это больше — всех стихотворений,
всех наших жалких — говорений, фраз!
Но я скажу! — Никто, никто не падал,
а просто — жизнь, цветная наша жизнь
качнулась на краю — а никому не надо,
в буквальном смысле: даже нам — не надо.
А ты — буквально! — падай, — но держись!
Ну, что же ты, давай — иначе не исправишь:
вставай, иди, гляди! —
я говорю себе —
я говорю тебе (ведь я же твой товарищ!) —
да нет, не на меня! — на свет гляди, на свет!
Как и обещано — ни поздно и ни рано
(...во что — Ты превращаешь
жизнь мою!) —
стихотворение — кончается — как драма,
творожным облаком
качнувшись — на краю...
...Ещё успеем мы (и Ты ещё успеешь!) —
свою цветущую поленницу свалить,
и я успею — эту жизнь и шею
как грубую одежду доносить.
Когда же нас — обыщут и разденут,
положат на носилки — понесут,
тогда — узнаем мы,
какие хризантемы —
какими шапками —
в твоём снегу — растут!
Жизнь — нам подсовывает смерть,
как быстрый выход,
смерть — нам подсовывает жизнь,
как свой итог:
стихотворенье — начинается как выдох,
стихотворение — кончается как вздох.
То как испарина, предсмертная ночная,
а то, как утренняя радость — в первый раз!
Я ничего про выходы — не знаю.
Я знаю, что всё — кончилось! — сейчас.
..............
А я ещё ловлю себя — как выкуп,
а я держу себя — за соловья в снегу.
...А Ты меня несёшь как долгий вдох и выдох, —
(и как не устаёшь — так долго! — на весу).
А я он вот — твой кожаный подарок,
возьми меня — за горло, за крыло...
Стихотворение —
кончается ударом.
Нет, этой нежностью — кончается оно.
август — октябрь 2001 года.
Я душный воздух пил в советской школьной форме
Я душный воздух пил в советской школьной форме,
а через двадцать лет в июле шла гроза,
а я сидел и рвал — с тоской и c корнем
из наших писем наши имена.
Я с кровью рвал, что было между нами,
как сорняки, когда в руках — земля:
фиолетово-желтый воденников, васильковая мелкая Аля,
подзаборная Лена — и красного с черным тебя.
Я всех швырял — перед грозой, в июле,
без права переписки так сказать:
папу, мачеху, маму, Андрюшу, Полину и Юлю
(почему-то мне именно Юлю особенно страшно швырять).
Но я сказал сестре: — Не бойся, дорогая,
сестра моя и брат, я — уходящий в тьму,
всех тех, кто жил со мной, благословляю,
лиловым брюхом, синеглазым краем,
грозой, ползущей в письма и в листву.
Наоборот — сквозь сон прерывистый и лживый,
под стук мяча и визги во дворе —
я слышу всё: вы счастливы и живы,
и вы намерены жить долго на земле.
Но что же делать мне с обрывком и осколком,
с куском, изорванным в сиреневую мглу,
от Сени, мальчика, от моего ребенка:
— ... меня, и глупую любовь мою.
Стихи старика
1
И все, что остаётся от кучки людей, —
только два, три-четыре сна.
Но спасибо, что снишься.
Уже ничего не будет, зато будет чудо.
Господи, что же так сердце раньше,
как крокодил, злилось?
Уже не злится.
(Спасибо, что снишься.)
И все, что останется от прожитой жизни, —
послевкусие безымянного счастья.
Каждую ночь мне снится теперь
мое чебурашное счастья.
2
Первый раз пожарил котлету,
сам пожарил котлету.
Не подгорела (ну если только чуть-чуть).
Воспринял как праздник.
Стал есть.
Съел половину обеда — понял: уже наелся,
не стал доедать,
убрал в холодильник (полкотлеты, полмиски покупного борща,
половину плошки такого же покупного овощного салата).
Удивился: раньше бы ел до конца.
(А за окном, как белье после долгой болезни, сушилась весна,
с богом без дна, и без всякого бога — без дна:
кто-то меня в сухарях или в мУке запек,
я подгорел, но срединку мне бог не пропек.
Есть там какой-то неправильный сок, он слова говорит,
вытекает в скворчащее масло, и скворчащее масло горит.
Брызгает вверх, оскверняет собою плиту,
нарушает собой ледяную мою немоту.)
Тоже воспринял как праздник.
3
Чебурашный, чебурашный,
мой счастливый день вчерашний.
Из черемухи черешной,
чебуречный, чебурешный,
чебуринный, чебурённый,
в Черубину де влюбленный.
Чебуржанин, чебуряк,
чебуражник, чебушняк.
4
Весь переход от марта к апрелю я проболел,
всю эту серую пыль, все блаженство пустого пространства.
Но не напрасно апрель карманной прорехой сырел:
там звенели ключи и монеты, а Андерсен пел.
(Говорю Чебурашке: Скажи «постоянство» — и он говорит: «Постоянство».)
Андресен пел, ну а ты всерьез не споешь.
Ничего не прошло, никогда не бывает один
человек, у которого столько ошибок и слез.
И качается прошлое, круглое как апельсин.
А’вгустин все говорят, ну а я говорю АвгустИн.
И кончается прошлое, бывшее ни для чего,
начинается новая жизнь, и по целому ряду причин
васильковое «боже» стоит у меня за плечом.
Одуванчиков поле лежит у меня за спиной,
я-то думал, спина не для них, а для крыльев и стрел,
человек никогда, никогда не бывает собой.
Я хотел полюбить с четверга, только я со среды постарел.
…Я сажусь днем за компьютер, я зажигаю свет,
я один, я плохо вижу,
яркий экран сияет, он испускает свет,
распадается текст в васильки,
распадается жизнь на буквы,
но мне недостаточно света: я свой стишок не вижу,
вижу одни васильки,
адресованные кому-то.
5
Ты так плотно сейчас задержалась в моей теперешней жизни,
что мой стул у комнатной двери
обрастает твоими вещами
(потому что сказать, что ты аккуратна, это значит сказать, что я не тщеславный:
ты страдаешь небрежностью, я — чебушнёй,
если кто-то не верит, об этом можно прочесть на апельсиновом сайте).
Твои штаны, твоя юбка, твоя васильковая рубашка и клетчатая толстовка —
они постепенно
заполняют собой всё.
— Надо тебе выделить ящик, — думаю я.
Надо тебе выделить угол.
Мне нравится смотреть, как твоя жизнь проникает в мою,
а моя зарастает твоей.
(Одуванчиками и травою.)
Но не надо тебе выделять никакой ящик. Ящик похож на гроб.
Пусть все эти вещи (пока не наступит завтра) сплетаются вместе:
рубашки обнимаются рукавами,
а твоя нестиранная толстовка подхватывает мои случайно брошенные на этот же стул джинсы
под мелкособственнические коленки,
как будто хочет обнять.
Тебе никогда не поднять меня,
мне никогда не увидеть тебя в гробу.
(В силу законного возраста, а несчастные случаи я отменяю.)
И это прекрасно.
Когда-нибудь — перед прощаньем — когда наконец-то наступит завтра —
в одном поднебесном закрытом шкафу
мы сплетемся с тобою штанинами и рукавами,
и я задыхаясь от жадности и клаустрофобии,
оторвусь от тебя и открою дверь.
И сам себя подниму за выцветшие коленки
и засмеюсь от счастья.
6
«Счастье, счастье, сколько раз это тут повторил —
стало тебе от этого слаще?»
Не успел ответить.
Проснулся утром, включил компьютер:
какая-то незнакомая заставка и долго висит,
потом все открылось,
но написано: «все папки пусты».
Жизнь обнулилась.
Ни тебе стула с вещами, ни молодой Шапокляк,
ни Геннадия Крокодильевича,
ни самого тебя — с Чебурашкой.
Тут как специально сразу же позвонил человек
из давно уже бывшей жизни,
сказал, что твоя женщина — тоже из бывшей жизни —
упала и сломала шейку бедра.
Что пока не пришел транш со страховкой,
нужны деньги. «Очень надо».
(Я не видел ее уже десять лет.)
«Да, конечно», — сказал, — не волнуйся. Переведу».
Перевел.
…Десять лет, обнуленный компьютер, шейка бедра.
Жизнь допишет всё лучше тебя, да, Чебурашка?
— Доброе утро, счастливый старик.
— Доброе утро.
2023
Воденников Дмитрий Борисович
АНГЕЛ В ПЕСОЧНЫХ ЧАСАХ - ЧИТАТЬ ≫
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Хомутов Сергей Адольфович
Лауреат национальной премии
«Поэт года» за 2017 год.
II - Премия в основной номинации.
Сергей Адольфович Хомутов
(род. 26 августа 1950,Рыбинск, Ярославская область) - российский поэт, издатель, член Союза писателей России, заслуженный работник культуры Российской Федерации.
Действительный член Петровской Академии наук и искусств.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
В 1984 году Сергей Хомутов был участником VIII Всесоюзного совещания молодых писателей. В 1987-м он был принят в Союз писателей СССР и в этом же году окончил заочно Литературный институт имени А. М. Горького.
С 1994 по 2001 год был и главным редактором регионального литературно-исторического журнала «Русь». Многие годы Сергей Хомутов входит в правление Ярославской писательской организации.
В разные годы издано более тридцати книг Сергея Хомутова.
Широко публиковался в периодических изданиях: журналах «Новый мир», «Октябрь», «Наш современник», «Огонёк», «День и ночь», «Молодая гвардия», «Юность», «Волга», «Север» и многих других. Большая подборка стихотворений вышла в двухтомнике «Антология русской поэзии ХХI век. Публикуется в зарубежных изданиях.
С 1994 по 2001 год был и главным редактором регионального литературно-исторического журнала «Русь». Многие годы Сергей Хомутов входит в правление Ярославской писательской организации.
В разные годы издано более тридцати книг Сергея Хомутова.
Широко публиковался в периодических изданиях: журналах «Новый мир», «Октябрь», «Наш современник», «Огонёк», «День и ночь», «Молодая гвардия», «Юность», «Волга», «Север» и многих других. Большая подборка стихотворений вышла в двухтомнике «Антология русской поэзии ХХI век. Публикуется в зарубежных изданиях.
Лауреат литературных премий:
Премия им. Константина Симонова,
Премия им. Алексея Толстого,
Премия журнала "Молодая Гвардия",
Премия "Поэт года" (2017),
Премия им. Сергея Есенина «Русь моя» (2018)
Премия им. Александра Прокофьева «Ладога» (2020)
С.А.ХОМУТОВ - Произведения ⤵️
Две темы надо закрывать
Две темы надо закрывать,
Когда они себя изжили,
Сколь ни пытайся надрывать
Души истрепанные жилы.
Одна – ушедшая любовь, –
Что кончилась, не обогреет,
И вымысел нелеп любой,
Ну что из пустоты созреет?
Конечно, больно, только боль
Нести не сможешь бесконечно.
«Нет, – скажешь, – ты меня уволь
От этих: нежно, жарко, вечно…»
А вот с другою темой быть
Сложнее, даже и в названье.
Смешно сказать – ее убить,
Уж лучше здесь иносказанье.
Играть на ней – твои дела,
Но есть еще иное кроме…
Закрыть!.. И верить зеркала
Пока что не закроют в доме.
Тот, кто дарит женщине весь мир...
Тот, кто дарит женщине весь мир,
Ничего, конечно же, не дарит,
Щедростью такой бывает мил, –
Миром целым даже «отоварит».
Эпатаж излюбленный мужской
Принимать всерьез едва ли стоит,
В маленькой квартирке городской
Ну куда она его пристроит?
Подари хотя бы ей цветы
Да конфет коробку для начала,
Хоть скромнее, но честнее ты,
Будешь у любовного причала.
Нежность подари, свое тепло,
То, чего так часто не хватает,
Без чего порою тяжело,
Если жизнь безжалостно пытает.
А потом в глаза ей посмотри,
Не гадая, чем тебе отплатит?
Только мир любимой не дари,
Он один, его на всех не хватит…
Андеграунд - английское нечто...
Андеграунд – английское нечто,
А по-русски… Да что мы о том?
Лишь одно безусловно, конечно, –
Что у каждого собственный дом.
Пусть не дом, так подвал или даже
Мир становится домом ему…
То – находка, другое – пропажа, –
Но кому? Здесь гадать ни к чему.
Жизнь в любом тупике и застое
Может все-таки быть хороша!
А поэзия – дело пустое,
Если домом не станет душа.
Так удивительно легко
Так удивительно легко
В краях, где родина моя,
Добро, совсем недалеко
Мои родимые края.
Точнее не края, а то
Местечко, божий уголок,
Где за день час, а день за сто,
Где столько дум пришло и строк.
Среди великих тополей
И многоликих трав земли,
Где льется на душу елей,
Где столько видится вдали.
А у березки над ручьем
Лик Богоматери святой,
Здесь был и есть мой добрый дом,
Хоть он остался в жизни той.
Но память праведно хранит
Все, без чего я сердцем сух,
И призывает, и звенит,
И дарит зрение и слух.
Как славно в золотой пыли
Бродить и детство вспоминать,
На теплом пятачке земли
Вселенской музыке внимать.
Преосвященный август, отвори...
Преосвященный август, отвори
Молитвенно взывающие своды,
Бери меня в служители, бери,
Дай чистоты и солнечной погоды.
Дай праздника на явленном краю
Тепла и света, и земного рая, –
Возвышенность небесную твою
Душою холодеющей вбираю.
Повремени с утратами пока,
Позволь тепла последнего напиться,
Пускай мгновенья длятся, как века,
Пускай подольше не мрачнеют лица.
Мы вновь с тобой о главном говорим,
С тобою говорить нельзя впустую…
К первопрестольным звонницам твоим
Иду, склоняя голову седую.
Напрасно маешься, мудрец...
Напрасно маешься, мудрец,
В полночной тишине, –
Прозрений золотой венец
Горит в твоем окне.
А ты потщился предсказать
Все таинства времен, –
Да сумасшествию под стать
Твоей гордыни звон.
Иди спокойно, в полшажка,
Люби отца и мать.
И вечность слишком коротка,
Чтоб эту жизнь понять.
Стоит ли с начала начинать...
Стоит ли с начала начинать,
Если не доиграно, что было?
Слишком больно
только вспоминать
И гадать: «Любила, не любила?..»
Доиграть… Но мы слетели с нот,
Как с дороги в пахотное поле.
Музыку никто нам не вернет,
Кроме нас, и нынче, да и после.
А она была такой живой,
Затихало всё, когда звучала…
Неужели я уже не твой?
Может, вправду
всё начать с начала?
Что копаться в сорванных местах,
Где – того не понимаем сами?
Не рояль – душа, и не в кустах –
В небесах, забитых облаками.
Музыка способна всех прощать,
Но молчаньем приговор означит.
Ну зачем ей попусту звучать?
Пусть уже без нас о нас поплачет.
По июльским просторам России...
По июльским просторам России
Расстилается радужный свет…
Не однажды меня возносили
Эти пристани прожитых лет.
Здесь дыхание, словно молитва,
Ну а слово – с Божественных уст,
Здесь бессрочна великая битва
Серых мыслей и солнечных чувств.
Пусть холодные дни, пожирая
Всё вокруг, подступают ко мне,
Только сердце горит, не сгорая,
В золотом и лиловом огне.
Когда Божественная воля...
Когда Божественная воля
На голову твою сойдет
Огнем раскаянья и боли,
Зря не ропщи на тот исход.
Ты выбрал сам свою дорогу,
Ты знал о том, что крест тяжел,
Ты сам взывал вседневно к Богу.
Ты звал Его, и Он пришел.
Не бойся, не дрожи, спокойно
Смотри в родные небеса.
Ты прожил жизнь свою достойно,
Жаль, век не слишком удался;
В святых делах не воплотился,
А вот в греховных преуспел.
Ты Бога звал – и Бог явился,
И это – не плохой удел.
Отбрось ненужные сомненья, –
Зачем тебе они уже,
Коль в суете земной спасенья
Ни телу нет и ни душе?..
Безумный двадцать первый век...
Безумный двадцать первый век
Всё тащит за собой двадцатый,
Не может – словно человек
Отбросить груз, на сердце взятый.
Из прошлых разнородных дней,
Что надо бы, не отметает, –
Ужели кровушки своей
Да злобной воли не хватает?
Крутая смесь из двух веков
Грозит невероятной драмой –
Жестокостью без берегов,
Какой-то жуткой панорамой.
И оттого еще больней, –
Что не пробиться к пониманью
Душе разорванной моей
И разделенному сознанью.
Красивая женщина - божеский дар...
Красивая женщина – божеский дар
Не слишком красивому свету,
Я, видимо, не окончательно стар,
Коль вижу диковину эту.
Душа, очевидно, пока что жива,
И век мой летящий не скомкан,
Никак не устанет моя голова
Крутиться вослед незнакомкам.
И смотрит хитро понимающий бес,
Ребро мне щекотит седьмое,
И эти проклятые стрелы с небес
Всё так же свистят надо мною.
Две темы надо закрывать,
Когда они себя изжили,
Сколь ни пытайся надрывать
Души истрепанные жилы.
Одна – ушедшая любовь, –
Что кончилась, не обогреет,
И вымысел нелеп любой,
Ну что из пустоты созреет?
Конечно, больно, только боль
Нести не сможешь бесконечно.
«Нет, – скажешь, – ты меня уволь
От этих: нежно, жарко, вечно…»
А вот с другою темой быть
Сложнее, даже и в названье.
Смешно сказать – ее убить,
Уж лучше здесь иносказанье.
Играть на ней – твои дела,
Но есть еще иное кроме…
Закрыть!.. И верить зеркала
Пока что не закроют в доме.
Тот, кто дарит женщине весь мир...
Тот, кто дарит женщине весь мир,
Ничего, конечно же, не дарит,
Щедростью такой бывает мил, –
Миром целым даже «отоварит».
Эпатаж излюбленный мужской
Принимать всерьез едва ли стоит,
В маленькой квартирке городской
Ну куда она его пристроит?
Подари хотя бы ей цветы
Да конфет коробку для начала,
Хоть скромнее, но честнее ты,
Будешь у любовного причала.
Нежность подари, свое тепло,
То, чего так часто не хватает,
Без чего порою тяжело,
Если жизнь безжалостно пытает.
А потом в глаза ей посмотри,
Не гадая, чем тебе отплатит?
Только мир любимой не дари,
Он один, его на всех не хватит…
Андеграунд - английское нечто...
Андеграунд – английское нечто,
А по-русски… Да что мы о том?
Лишь одно безусловно, конечно, –
Что у каждого собственный дом.
Пусть не дом, так подвал или даже
Мир становится домом ему…
То – находка, другое – пропажа, –
Но кому? Здесь гадать ни к чему.
Жизнь в любом тупике и застое
Может все-таки быть хороша!
А поэзия – дело пустое,
Если домом не станет душа.
Так удивительно легко
Так удивительно легко
В краях, где родина моя,
Добро, совсем недалеко
Мои родимые края.
Точнее не края, а то
Местечко, божий уголок,
Где за день час, а день за сто,
Где столько дум пришло и строк.
Среди великих тополей
И многоликих трав земли,
Где льется на душу елей,
Где столько видится вдали.
А у березки над ручьем
Лик Богоматери святой,
Здесь был и есть мой добрый дом,
Хоть он остался в жизни той.
Но память праведно хранит
Все, без чего я сердцем сух,
И призывает, и звенит,
И дарит зрение и слух.
Как славно в золотой пыли
Бродить и детство вспоминать,
На теплом пятачке земли
Вселенской музыке внимать.
Преосвященный август, отвори...
Преосвященный август, отвори
Молитвенно взывающие своды,
Бери меня в служители, бери,
Дай чистоты и солнечной погоды.
Дай праздника на явленном краю
Тепла и света, и земного рая, –
Возвышенность небесную твою
Душою холодеющей вбираю.
Повремени с утратами пока,
Позволь тепла последнего напиться,
Пускай мгновенья длятся, как века,
Пускай подольше не мрачнеют лица.
Мы вновь с тобой о главном говорим,
С тобою говорить нельзя впустую…
К первопрестольным звонницам твоим
Иду, склоняя голову седую.
Напрасно маешься, мудрец...
Напрасно маешься, мудрец,
В полночной тишине, –
Прозрений золотой венец
Горит в твоем окне.
А ты потщился предсказать
Все таинства времен, –
Да сумасшествию под стать
Твоей гордыни звон.
Иди спокойно, в полшажка,
Люби отца и мать.
И вечность слишком коротка,
Чтоб эту жизнь понять.
Стоит ли с начала начинать...
Стоит ли с начала начинать,
Если не доиграно, что было?
Слишком больно
только вспоминать
И гадать: «Любила, не любила?..»
Доиграть… Но мы слетели с нот,
Как с дороги в пахотное поле.
Музыку никто нам не вернет,
Кроме нас, и нынче, да и после.
А она была такой живой,
Затихало всё, когда звучала…
Неужели я уже не твой?
Может, вправду
всё начать с начала?
Что копаться в сорванных местах,
Где – того не понимаем сами?
Не рояль – душа, и не в кустах –
В небесах, забитых облаками.
Музыка способна всех прощать,
Но молчаньем приговор означит.
Ну зачем ей попусту звучать?
Пусть уже без нас о нас поплачет.
По июльским просторам России...
По июльским просторам России
Расстилается радужный свет…
Не однажды меня возносили
Эти пристани прожитых лет.
Здесь дыхание, словно молитва,
Ну а слово – с Божественных уст,
Здесь бессрочна великая битва
Серых мыслей и солнечных чувств.
Пусть холодные дни, пожирая
Всё вокруг, подступают ко мне,
Только сердце горит, не сгорая,
В золотом и лиловом огне.
Когда Божественная воля...
Когда Божественная воля
На голову твою сойдет
Огнем раскаянья и боли,
Зря не ропщи на тот исход.
Ты выбрал сам свою дорогу,
Ты знал о том, что крест тяжел,
Ты сам взывал вседневно к Богу.
Ты звал Его, и Он пришел.
Не бойся, не дрожи, спокойно
Смотри в родные небеса.
Ты прожил жизнь свою достойно,
Жаль, век не слишком удался;
В святых делах не воплотился,
А вот в греховных преуспел.
Ты Бога звал – и Бог явился,
И это – не плохой удел.
Отбрось ненужные сомненья, –
Зачем тебе они уже,
Коль в суете земной спасенья
Ни телу нет и ни душе?..
Безумный двадцать первый век...
Безумный двадцать первый век
Всё тащит за собой двадцатый,
Не может – словно человек
Отбросить груз, на сердце взятый.
Из прошлых разнородных дней,
Что надо бы, не отметает, –
Ужели кровушки своей
Да злобной воли не хватает?
Крутая смесь из двух веков
Грозит невероятной драмой –
Жестокостью без берегов,
Какой-то жуткой панорамой.
И оттого еще больней, –
Что не пробиться к пониманью
Душе разорванной моей
И разделенному сознанью.
Красивая женщина - божеский дар...
Красивая женщина – божеский дар
Не слишком красивому свету,
Я, видимо, не окончательно стар,
Коль вижу диковину эту.
Душа, очевидно, пока что жива,
И век мой летящий не скомкан,
Никак не устанет моя голова
Крутиться вослед незнакомкам.
И смотрит хитро понимающий бес,
Ребро мне щекотит седьмое,
И эти проклятые стрелы с небес
Всё так же свистят надо мною.
Член Союза писателей Москвы.
─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───
Биография - читать далее
Окончила факультет журналистики Московского Университета им. Ломоносова. В студенческие годы посещала литературные студии «Луч» (Игоря Волгина) и «Спектр» (Ефима Друца). Переводчик английской и скандинавской литературы.
Ее перевод драмы Ибсена "Пер Гюнт" (1976) вышел несколькими изданиями, в том числе подарочным.
Ещё будучи студенткой факультета журналистики МГУ начала публиковаться как переводчик поэзии. Переводила стихи и драматические произведения англоязычных и скандинавских поэтов (Чосер, Филип Сидни, Йейтс, Киплинг, Ибсен, Гамсун), а также поэтов Востока с подстрочников. Возглавляла секцию переводов в Профкоме литераторов при издательстве «Художественная литература», вела литстудии и семинары. Лауреат премии имени Лескова (Ярославль) за поэзию и переводы, победитель конкурсов «Живая литература» и «Серебряная псалтирь» в номинации «Поэзия».
Живёт в Москве…
Ее перевод драмы Ибсена "Пер Гюнт" (1976) вышел несколькими изданиями, в том числе подарочным.
Ещё будучи студенткой факультета журналистики МГУ начала публиковаться как переводчик поэзии. Переводила стихи и драматические произведения англоязычных и скандинавских поэтов (Чосер, Филип Сидни, Йейтс, Киплинг, Ибсен, Гамсун), а также поэтов Востока с подстрочников. Возглавляла секцию переводов в Профкоме литераторов при издательстве «Художественная литература», вела литстудии и семинары. Лауреат премии имени Лескова (Ярославль) за поэзию и переводы, победитель конкурсов «Живая литература» и «Серебряная псалтирь» в номинации «Поэзия».
Живёт в Москве…
А.В.ШАРАПОВА - Произведения ⤵️
Арлекин и Пьеро
Мне сказал комендант, что они в перекур
Сидели и пили ром.
Один был длинен и белокур,
А другой был черняв и хром.
И длинному говорил хромой,
Неуклюже садясь за стол:
«Ты ведь знаешь, что я ни за кем не шел,
И никто не пойдет за мной.
Я вылепил мир из своей мечты,
Потому что я был один» -
«Ну и многого, что ли, добился ты?» -
С ухмылкой спросил блондин.
«Понимаешь, тебе еще мало лет,
И ты рано пустился в путь…
Но ты согласился бы, что поэт
Я лучше тебя чуть-чуть?»
«Эх! Мало ли каждый из нас кропал
И вздора, и чепухи –
Скажи мне на милость, с чего ты взял,
Что это были стихи?» -
И черный глаза вперил в пустоту
И рюмку рукой накрыл:
«Послушай, я выпить хочу за ту,
Которую я любил!» -
Тут белый кильку поддел на нож
И кофе отпил двойной:
«Однако же та, за кого ты пьешь,
Умерла не твоей женой!»
И черный стрелку подвел на часах:
«Но ведь дружба была у нас,
И ты меня, помнится, спас в горах,
А я тебя в море спас…»
А белый в ответ: «Не люблю вранья!
Альпинистом я был плохим,
И тот, кто спас тебя, был не я –
Ты попутал меня с другим!»
И черный вздохнул: «Была не была!
Сердце знает, что я не лгал!» -
Тут белый вышел из-за стола
И об пол швырнул бокал.
И какие-то дамы подняли крик,
Их искали три дня подряд,
И одному из них сделали втык,
А другой был с работы снят.
Но они приходили сюда опять
Выпить и покурить.
Вот только о чем, не могу понять,
Они могли говорить.
1977
Владимирская вишня
- Скажи мне, волк, где ты оставил стаю? –
Еще живые листья шелестят.
И я подробностями обрастаю,
Как черной бузиной заглохший сад.
Мне ведомо: от дома до сарая
Протянута кладовка потайная,
К ней под корнями вырыт ход глубинный,
Хозяев прежних вещи целы там:
Сафьянный короб с книгой голубиной,
Картины в старых рамах и без рам,
Награды, нити мулине в шкатулке,
Запутанные, словно переулки
Кварталов городских, и сундучок
Признаний тайных, спрятанных от взглядов,
Цветной бокал для распознанья ядов
И на вишневом бархате смычок
Той скрипки, на которой дочь играла,
И атласы в планшетке адмирала,
И Врубелем написанный портрет
Хозяйки дома, и ее лорнет,
И кубок, полный золотых монет,
И китель, и цыганское монисто,
И дамский браунинг, и монте-кристо
Охотничье… В моих руках все было,
И это взяв, я жизнь бы изменила
Свою и близких… Пусть меня простят,
Я не смогла… Моё здесь только сад,
Домишко и блаженный час печали,
Хоть это было прежде, до меня,
Когда они друг друга повстречали –
Голодный волк и вишня у плетня.
- Скажи мне, волк, где ты оставил стаю?
- Я отпустил их. Я пришел один.
Я не вожак им. Я твой господин.
Еще с весны я о тебе мечтаю.
Я с грозной целью шел сюда, ты слышишь?
В мечтах убийство было и разбой,
Но слышал я, как ты листвой колышешь,
И вот сейчас я здесь, перед тобой.
Как ты нежна, и как твой цвет был пышен!
Во всех садах владимирской земли
Я краше и стройней не видел вишен.
И я велел им, чтоб они ушли.
- Верни их, волк. Дай мне дожить до мести.
Хозяин умер, верный слову чести.
Здесь, между веток у меня в коре
Засела пуля от его расстрела,
И радость края, церковь на горе,
До самой ночи как свеча горела,
То был июнь, уже чубушник цвел…
Она стояла, обхватив мой ствол,
И слезы по щекам в траву текли,
Невнятные рвались из горла звуки…
Они отбили обухом ей руки,
И дочь ее куда-то увезли…
Мне смерть их не нужна, но сделай так,
Чтоб злые их сердца прониклись страхом,
Пусть нажитое ими ляжет прахом.
Верни же стаю! – Девочка , к чему!
Забудь… Позволь, тебя я обниму,
И будет, слышишь, дар моей любви
Огромен, как венчание на царство,
Для тысяч ран твоих – одно лекарство.
- Я не могу быть женщиной, пойми!
В возмездье переплавилась вся нега,
Во сне я слышу, как скрипит телега…
- Мы были волки. Время быть людьми.
Война прошла, сердца их стали воском,
И грозы те далеким отголоском.
Народ уйдет – придет другой народ.
- Неправда, не были они народом!
- А кем? – Не знаю… Обезьяньим взводом,
Все выполнившим по команде «пли!» -
И внуки их пребудут новым сбродом,
Мусолящим бесчестные рубли…
Скажи мне, волк, где ты оставил стаю?..
Но что со мною? Я тебя люблю!
В другом саду я словно вырастаю…
И люди все до одного прекрасны,
Как эти небеса, их очи ясны,
Теперь я гнев мой в песню перелью.
- Войди же лучшей песней в ночь мою!
Я все потери в ласке наверстаю -
Пришла любовь, и страсти замолчат…
И встретив выстрел из окна сарая,
К ее корням припал он, умирая.
И слышал он, как топоры стучат.
Цветаева в Чехии
Хоть на заре любовалась я Прагой,
Не красотой ты была мне, а правдой…
Мало в словах твоих было красы:
Вшивые Норы и Мокрые Псы.
Голод, болезнь и гнилые овраги
Прямо под боком у золота Праги.
Что ж ты мне врезалась в сердце, скажи?
Не потому ли, что не было лжи?
Не оттого ли, что не было тела,
Только душа над простором летела?
Мальчик, родился ты в этой стране,-
Что с тобой будет, неведомо мне.
Сам ты придумаешь, кем тебе быть,
Только умей, моя радость, любить,
Только вставай, моя радость, с рассветом,
Только не стань, моя радость, эстетом…
Чехия, свет мой! Почти уже тут
Русские нивы шумят и цветут...
Знаю, припав уже к персти и праху,
Буду сюда возвращаться я, в Прагу,
И перед гибелью, через года:
«Только бы в Чехию мне – навсегда…»
Сидя на подоконнике
Много ль надо мне? Я ведь маленькая.
Отчего меня гонят прочь?
Может, чертова, может, маменькина,
Но ведь все же я чья-то дочь…
И, наверно, назло нотариусам,
Подписавшим мне целый свет,
Я на кромке окна соста́риваюсь
И других территорий нет.
В комнатухах, где лампы-виселицы
И надгробные потолки,
Где красивый чахнет от сифилиса,
Некрасивая – от тоски, -
Там философ, что бредил ангелами,
Скажет мне, покосясь на свет:
«Где бессилен закон Евангелия,
Вам, живой еще, места нет!»
Что ж! Порода моя не редкостная!
Не таиться же от людей!
Окрестите меня окрестностями
И бескрайностью площадей!
Уведи меня, путешественница,
В заоконную сей страны!
«Извините, - скажет, - предшественница,
Людям мертвые не нужны».
Вот и жизнь – не сойтись с покойниками,
Без меня и живые пьют.
И разрезан мир подоконниками
На свободу и на уют.
Ждущая
Через кольцо продергивая локон
И путая в сознанье времена,
Ты ждешь его. И нет на свете окон,
Горящих дольше твоего окна.
Спят корабли у маленькой Итаки
И маяки укачивает бриз.
Плывут года. Уже гремят атаки
На островах, где не бывал Улисс.
У стен Мадрида, у развалин трои
И в желтых руслах пересохших рек
Под белым солнцем тихо спят герои –
Им тоже снится твой спокойный смех.
И те, кого в объятья принял воздух, -
Они сгорят в заоблачном огне,
И упадут, и превратятся в звезды,
И нежно вспыхнут у тебя в окне,
И озарят рассыпанные пряди,
И пряжи недопряденную прядь,
И город, отразившийся во взгляде,
И гордый мир, в котором надо ждать.
Долгая командировка
Минуту постоял и отбыл скорый,
Не подарив мне твоего лица.
И цвел, и цвел на пустыре цикорий –
Ему, как детству, не было конца.
Его соцветья, как чужие дети,
Лепились к неказистому стеблю.
И я была одна на белом свете
С моим на ветер брошенным «люблю!»
Я к ужину пришла. Мне чай был горек.
Я уронила голову на стол.
Под мышкой ртуть забросило за сорок,
Как паровозик за запретный столб.
И снилось мне, что я куда-то еду
К чужим невзгодам и чужой войне,
И стол накрыт, и празднуют победу
В какой-то чужедальной стороне.
И стынет у ворот комендатуры
Суровый зарубежный часовой…
Но перед ним танцуют наши куры,
И взгляд, и голос у него как твой.
Дед говорил мне: «Не суди нас строго.
Вдовцы дочуркам меньше, чем отцы.
Да и не нами выбрана дорога,
А век бросает в разные концы».
Я целый месяц провалялась в кори,
Покуда по обочинам дорог
Не облетел звезда моя цикорий,
Дорожный знак, сиротский огонек.
Как пальчики в чернилах, встали астры.
Не вылечилась я и к сентябрю.
Надменные, как дети высшей касты,
Друзья несли в руках по букварю.
Я плакала, что этот дар бесценный,
Сей первый день, отобран у меня.
Цикориевый свет люминесцентный
Крахмальная глотала простыня.
Звенел звонок, и откликались эхом
На станции чужие поезда,
А ты не ехал, ты ко мне не ехал,
Как будто мы расстались навсегда.
Запутанная лыжня
Уже по которому кругу лыжня
К заброшенной стройке выводит меня!
Замазано мелом в бараке окно –
Там плотники режутся в двадцать одно:
Набычили шеи, не смотрят в глаза
И злятся, что туз не привозит туза.
Лыжня, ты меня не туда завела:
В том доме пять лет я хозяйкой была.
Там скатерть светлела на круглом столе,
Там лапник душистый стоял в хрустале,
Там медленный вальс разбирали с листа,
Там имя Господне шептали уста…
Откупорим банку, разгоним тоску!
Неплохо бы морду набить вожаку.
Когда б не его арлекинская спесь,
Мы пятые сутки не кисли бы здесь.
Небось у него и светло и тепло!
На елку повесил бы это трепло…
Эй, плотники, чтоб вам опять перебор –
Чего вы всю ночь городили забор?
Зачем вам потерянный этот барак?
Не нужен мне ваш непутевый вожак…
Кончайте, ребята, дрянную игру!
Я вымою дом, я гостей соберу,
Я руку просуну в прохладный буфет,
В шуршащий пакет шоколадных конфет,
Поставлю графин с ароматным вином…
Но высветлил месяц лыжню за окном,
И красная, голая чья-то рука
Мне сделала знак – знать, рука вожака.
А впрочем, я с вами сыграю сама,
А то уже поздно, и звездно, и тьма.
Он только вожак, он не друг и не враг,
А может быть, просто какой-то дурак –
Пришел, нашумел и разрушил уют,
Который другие трудом создают.
Мне тоже на этой стезе тяжело,
Я тоже любила уют и тепло, -
Но всех нас куда-то ведут вожаки:
Как ломкие линии детской руки,
Проложены ими лыжни на снегу.
Я в них ничего изменить не могу.
Королевы
Вот эти были королевами,
С пеленок правили державами,
Вождями восторгались «левыми» -
Ведь скучно же с вождями «правыми».
И много было в них веселого,
И были письма их наивными,
Потом с их плеч сымали головы
С кудрями и очами дивными.
Допрашивали их любовников,
Огнем пытали их советников.
И лишь молитва у церковников
Осталась, да молва у сплетников.
Воронежская ночь
В граде Воронеже с кошкой-зимой
Всласть мы хворали разлукой-чумой.
Я все гадала: возврат, невозврат…
Кошка-зима повторяла: навряд.
Знала же я, что в конце декабря
Мне отдадут твою тень лагеря.
Не говори: нехорош, неодет –
Я научилась сквозь тело глядеть.
Тень водокачки пусть смоет с ресниц
Сажу пожаров и пыль колесниц.
Я и сама уже на волоске –
Хилая тень на приречном песке.
Вся набегу, на кругу, на моту –
Милостив Бог, что послал хромоту,
Я б измотала себя и сожгла…
Помнишь, как ты подарил мне щегла?
Черного с желтым, как месяц в смоле?
Не было птицы мне, этой милей,
Но отпустила, чтоб смерть в ней избыть,
Чтобы нам вечно друг друга любить!
Скажут: свобода его без креста
И не от мира его красота.
Он же щегол, не напомнит орла –
Все-таки царская дочь я была.
Кто меня вклеит в парадный альбом
С нищим горбом и с простреленным лбом?..
Правда – щегол. Но какой был щегол!
Пушкинский был ему впору глагол.
И в удалую словесную даль
Выдал ему подорожную Даль.
За многодонную флейту твою
Я проворонила место в раю.
Кошка-зима увела тебя в ночь
За хромоножку, за царскую дочь.
Только с небес долетал сюда свист:
Умер вчера окаянный флейтист!
Только волчиха провыла чуть свет:
Умер вчера неизвестный поэт!
