АКТ II.
ПРОЛОГ.
Входит ХОРХор. Былая страсть поглощена могилой —
Страсть новая её наследства ждёт,
И та померкла пред Джульеттой милой,
Кто ранее была венцом красот.
Ромео любит и любим прекрасной.
В обоих красота рождает страсть.
Врага он молит; с удочки опасной
Она должна любви приманку красть.
Как враг семьи заклятый, он не смеет
Ей нежных слов и клятв любви шепнуть.
Настолько же надежды не имеет
Она его увидеть где-нибудь.
Но страсть даст силы, время даст свиданье
И сладостью смягчит все их страданья.
(Уходит).СЦЕНА I.
Переулок, стена перед садом КАПУЛЕТТИ.Входит РОМЕО.Ромео. Могу ль уйти, когда всё сердце здесь?
За ним ты, прах земной! Найди свой центр!
(Перелезает через стену и исчезает за ней.)Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.Бенволио. Ромео! Брат Ромео!
Меркуцио. Он разумен
И, верно, уж давно лежит в постели.
Бенволио. Нет, нет, сюда он прыгнул, через стену.
Позвать его?
Меркуцио. Да, вызвать заклинаньем!
Ромео, страсть, любовь, безумец пылкий,
Причудник! Появись хоть в виде вздоха!
Одну лишь рифму – и с меня довольно.
Воскликни: «ах»; вздохни: «любовь» и «вновь».
Скажи словечко кумушке Венере,
Посмейся над слепым её сынком,
Над Купидоном, целившим так метко,
Когда влюбился в нищую король
Кофетуа
[16]. Ни отклика, ни вздоха?
Плут умер. Я прибегну к заклинанью.
Тебя я заклинаю ясным взором
Прекрасной Розалины, благородным
Её челом, пунцовыми устами,
Ногою стройной, трепетным бедром
И прелестями прочими её, —
Явись, явись нам в образе своём!
Бенволио. Коль слышит он, рассердится, наверно.
Меркуцио. Не думаю. Он мог бы рассердиться,
Когда б к его возлюбленной я вызвал
Другого духа, предоставив ей
И победить и вновь заклясть его:
Вот это было б для него обидно.
Но заклинание моё невинно.
Ведь именем возлюбленной я только
Его явиться заклинаю к нам.
Бенволио. Он, верно, спрятался в тени деревьев,
Чтоб слиться воедино с влажной ночью:
Любовь его слепа – ей мрак подходит.
Меркуцио. Но будь любовь слепа, она так метко
Не попадала б в цель. Теперь сидит
Он где-нибудь под деревом плодовым,
Мечтая, чтоб любимая его,
Как спелый плод, ему свалилась в руки.
О, будь она, о, будь она, Ромео,
От спелости растрескавшейся грушей!
Прощай, Ромео, я иду в постель.
Мне под открытым небом спать прохладно.
Пойдем.
Бенволио. Пойдем – искать того напрасно,
Кто не желает, чтоб его нашли.
(Уходят).СЦЕНА II.
Сад КАПУЛЕТТИ.Входит РОМЕО.Ромео. Над шрамом шутит тот, кто не был ранен.
(ДЖУЛЬЕТТА появляется на балконе.)Но тише! Что за свет блеснул в окне?
О, там восток! Джульетта – это солнце.
Встань, солнце ясное, убей луну —
Завистницу: она и без того
Совсем больна, бледна от огорченья,
Что, ей служа, ты все ж её прекрасней.
Не будь служанкою луны ревнивой!
Цвет девственных одежд зелёно-бледный
Одни шуты лишь носят: брось его.
О, вот моя любовь, моя царица!
Ах, знай она, что это так!
Она заговорила? Нет, молчит.
Взор говорит. Я на него отвечу!
Я слишком дерзок: эта речь – не мне.
Прекраснейшие в небе две звезды,
Принуждены на время отлучиться,
Глазам её свое моленье шлют —
Сиять за них, пока они вернутся.
Но будь её глаза на небесах,
А звёзды на её лице останься, —
Затмил бы звёзды блеск её ланит,
Как свет дневной лампаду затмевает;
Глаза ж её с небес струили б в воздух
Такие лучезарные потоки,
Что птицы бы запели, в ночь не веря.
Вот подперла рукой прекрасной щёку.
О, если бы я был её перчаткой,
Чтобы коснуться мне её щеки!
Джульетта. О, горе мне!
Ромео. Она сказала что-то.
О, говори, мой светозарный ангел!
Ты надо мной сияешь в мраке ночи,
Как легкокрылый посланец небес
Пред изумлёнными глазами смертных,
Глядящих, головы закинув ввысь,
Как в медленных парит он облаках
И плавает по воздуху.
Джульетта. Ромео!
Ромео, о зачем же ты Ромео!
Покинь отца и отрекись навеки
От имени родного, а не хочешь —
Так поклянись, что любишь ты меня, —
И больше я не буду Капулетти.
Ромео. Ждать мне ещё иль сразу ей ответить?
Джульетта. Одно ведь имя лишь твоё – мне враг,
А ты – ведь это ты, а не Монтекки.
Монтекки – что такое это значит?
Ведь это не рука, и не нога,
И не лицо твоё, и не любая
Часть тела. О, возьми другое имя!
Что в имени? То, что зовём мы розой, —
И под другим названьем сохраняло б
Свой сладкий запах! Так, когда Ромео
Не звался бы Ромео, он хранил бы
Все милые достоинства свои
Без имени. Так сбрось же это имя!
Оно ведь даже и не часть тебя.
Взамен его меня возьми ты всю!
Ромео. Ловлю тебя на слове: назови
Меня любовью – вновь меня окрестишь,
И с той поры не буду я Ромео.
Джульетта. Ах, кто же ты, что под покровом ночи
Подслушал тайну сердца?
Ромео. Я не знаю,
Как мне себя по имени назвать.
Мне это имя стала ненавистно,
Моя святыня: ведь оно – твой враг.
Когда б его написанным я видел,
Я б это слово тотчас разорвал.
Джульетта. Мой слух ещё и сотни слов твоих
Не уловил, а я узнала голос:
Ведь ты Ромео? Правда? Ты Монтекки?
Ромео. Не то и не другое, о святая,
Когда тебе не нравятся они.
Джульетта. Как ты попал сюда? Скажи, зачем?
Ведь стены высоки и неприступны.
Смерть ждёт тебя, когда хоть кто-нибудь
Тебя здесь встретит из моих родных.
Ромео. Я перенёсся на крылах любви:
Ей не преграда – каменные стены.
Любовь на всё дерзает, что возможно,
И не помеха мне твои родные.
Джульетта. Но, встретив здесь, они тебя убьют.
Ромео. В твоих глазах страшнее мне опасность,
Чем в двадцати мечах. Взгляни лишь нежно —
И перед их враждой я устою.
Джульетта. О, только бы тебя не увидали!
Ромео. Меня укроет ночь своим плащом.
Но коль не любишь – пусть меня увидят.
Мне легче жизнь от их вражды окончить,
Чем смерть отсрочить без твоей любви.
Джульетта. Кто указал тебе сюда дорогу?
Ромео. Любовь! Она к расспросам понудила,
Совет дала, а я ей дал глаза.
Не кормчий я, но будь ты так далёко,
Как самый дальний берег океана, —
Я б за такой отважился добычей.
Джульетта. Моё лицо под маской ночи скрыто,
Но всё оно пылает от стыда
За то, что ты подслушал нынче ночью.
Хотела б я приличья соблюсти,
От слов своих хотела б отказаться,
Хотела бы… но нет, прочь лицемерье!
Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да».
Тебе я верю. Но, хоть и поклявшись,
Ты можешь обмануть: ведь сам Юпитер
Над клятвами любовников смеётся.
О милый мой Ромео, если любишь —
Скажи мне честно. Если ж ты находишь,
Что слишком быстро победил меня, —
Нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет»,
Чтоб ты молил. Иначе – ни за что!
Да, мой Монтекки, да, я безрассудна,
И ветреной меня ты вправе счесть.
Но верь мне, друг, – и буду я верней
Всех, кто себя вести хитро умеет.
И я могла б казаться равнодушной,
Когда б ты не застал меня врасплох
И не подслушал бы моих признаний.
Прости ж меня, прошу, и не считай
За легкомыслие порыв мой страстный,
Который ночи мрак тебе открыл.
Ромео. Клянусь тебе священною луной,
Что серебрит цветущие деревья…
Джульетта. О, не клянись луной непостоянной,
Луной, свой вид меняющей так часто.
Чтоб и твоя любовь не изменилась.
Ромео. Так чем поклясться?
Джульетта. Вовсе не клянись;
Иль, если хочешь, поклянись собою,
Самим собой – души моей кумиром, —
И я поверю.
Ромео. Если чувство сердца…
Джульетта. Нет, не клянись! Хоть радость ты моя,
Но сговор наш ночной мне не на радость.
Он слишком скор, внезапен, необдуман —
Как молния, что исчезает раньше,
Чем скажем мы: «Вот молния». О милый,
Спокойной ночи! Пусть росток любви
В дыханье теплом лета расцветает
Цветком прекрасным в миг, когда мы снова
Увидимся. Друг, доброй, доброй ночи!
В своей душе покой и мир найди,
Какой сейчас царит в моей груди.
Ромео. Ужель, не уплатив, меня покинешь?
Джульетта. Какой же платы хочешь ты сегодня?
Ромео. Любовной клятвы за мою в обмен.
Джульетта. Её дала я раньше, чем просил ты,
Но хорошо б её обратно взять.
Ромео. Обратно взять! Зачем, любовь моя?
Джульетта. Чтоб искренне опять отдать тебе.
Но я хочу того, чем я владею:
Моя, как море, безгранична нежность
И глубока любовь. Чем больше я
Тебе даю, тем больше остаётся:
Ведь обе – бесконечны.
(КОРМИЛИЦА зовёт за сценой).В доме шум!
Прости, мой друг. – Кормилица, иду! —
Прекрасный мой Монтекки, будь мне верен.
Но подожди немного, – я вернусь.
(Уходит).Ромео. Счастливая, счастливейшая ночь!
Но, если ночь – боюсь, не сон ли это?
Сон, слишком для действительности сладкий!
(Входит снова ДЖУЛЬЕТТА).Джульетта. Три слова, мой Ромео, и тогда уж
Простимся. Если искренне ты любишь
И думаешь о браке – завтра утром
Ты с посланной моею дай мне знать,
Где и когда обряд свершить ты хочешь, —
И я сложу всю жизнь к твоим ногам
И за тобой пойду на край вселенной.
(Голос КОРМИЛИЦЫ за сценой: «Синьора!»)Сейчас иду! – Но если ты замыслил
Дурное, то молю…
(Голос КОРМИЛИЦЫ за сценой: «Синьора!» )Иду, иду! —
Тогда, молю, оставь свои исканья
И предоставь меня моей тоске.
Так завтра я пришлю.
Ромео. Души спасеньем…
Джульетта. Желаю доброй ночи сотню раз.
(Уходит.) Ромео. Ночь не добра без света милых глаз.
Как школьники от книг, спешим мы к милой;
Как в школу, от неё бредём уныло.
(Делает несколько шагов, чтобы уйти.) Джульетта. (выходит снова на балкон) Ромео, тcс… Ромео!… Если бы мне
Сокольничего голос, чтобы снова
Мне сокола-красавца приманить!
Неволя громко говорить не смеет, —
Не то б я потрясла пещеру Эхо
[17]И сделался б её воздушный голос
Слабее моего от повторенья
Возлюбленного имени Ромео.
Ромео. Любимая опять меня зовёт!
Речь милой серебром звучит в ночи,
Нежнейшею гармонией для слуха.
Джульетта. Ромео!
Ромео. Милая!
Джульетта. Когда мне завтра
Прислать к тебе с утра?
Ромео. Пришли в девятом.
Джульетта. Пришлю я. Двадцать лет до той минуты!
Забыла я, зачем тебя звала…
Ромео. Позволь остаться мне, пока не вспомнишь.
Джульетта. Не стану вспоминать, чтоб ты остался;
Лишь буду помнить, как с тобой мне сладко.
Ромео. А я останусь, чтоб ты всё забыла,
И сам я всё забуду, что не здесь.
Джульетта. Светает. Я б хотела, чтоб ушёл ты
Не дальше птицы, что порой шалунья
На ниточке спускает полетать,
Как пленницу, закованную в цепи,
И вновь к себе за шелковинку тянет,
Её к свободе от любви ревнуя.
Ромео. Хотел бы я твоею птицей быть.
Джульетта. И я, мой милый, этого б хотела;
Но заласкала б до смерти тебя.
Прости, прости. Прощанье в час разлуки
Несёт с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я.
Ромео. Спокойный сон очам твоим, мир – сердцу.
О, будь я сном и миром, чтобы тут
Найти подобный сладостный приют.
Теперь к отцу духовному, чтоб это
Всё рассказать и попросить совета.
(Уходит.)СЦЕНА III.
Келья БРАТА ЛОРЕНЦО.Входит БРАТ ЛОРЕНЦО с корзиной.Брат Лоренцо. Рассвет уж улыбнулся сероокий,
Пятная светом облака востока.
Как пьяница, неверною стопой
С дороги дня, шатаясь, мрак ночной
Бежит от огненных колёс Титана.
Пока не вышло солнце из тумана,
Чтоб жгучий взор веселье дню принёс
И осушил ночную влагу рос,
Наполню всю корзину я, набрав
Цветов целебных, ядовитых трав.
Земля, природы мать, – её ж могила:
Что породила, то и схоронила.
Припав к её груди, мы целый ряд
Найдем рождённых ею разных чад.
Все – свойства превосходные хранят;
Различно каждый чём-нибудь богат.
Великие в себе благословенья
Таят цветы, и травы, и каменья.
Нет в мире самой гнусной из вещей,
Чтоб не могли найти мы пользы в ней.
Но лучшее возьмём мы вещество,
И, если только отвратим его
От верного его предназначенья, —
В нём будут лишь обман и обольщенья:
И добродетель стать пороком может,
Когда её неправильно приложат.
Наоборот, деянием иным
Порок мы в добродетель обратим.
Вот так и в этом маленьком цветочке:
Яд и лекарство – в нежной оболочке;
Его понюхать – и прибудет сил,
Но стоит проглотить, чтоб он убил.
Вот так добро и зло между собой
И в людях, как в цветах, вступают в бой;
И если победить добро не сможет,
То скоро смерть, как червь, растенье сгложет.
Входит РОМЕО.Ромео. Отец мой, добрый день!
Брат Лоренцо. Господь да будет
Благословен! Но кто же слух мой будит
Приветом нежным в ранний час такой?
О сын мой, должен быть гоним тоской
Тот, кто так рано расстаётся с ложем.
Мы, старики, спать от забот не можем.
Где сторожем забота – нету сна;
Но юность беззаботна и ясна,
Сон золотой её лелеет ложе, —
И твой приход меня смущает. Что же?
Иль ты в беде? Иль можно угадать,
Что вовсе не ложился ты в кровать?
Ромео. Ты прав. Мой отдых слаще был сегодня.
Брат Лоренцо. Ты с Розалиной был? О, власть господня!
Ромео. Я – с Розалиной? Нет! Забыты мной
И это имя и весь бред былой.
Брат Лоренцо. Хвалю, мой сын. Но где ж ночной порою
Ты нынче был?
Ромео. Я всё тебе открою:
Я пировал всю ночь с врагом моим,
И невзначай – смертельно ранен им,
И ранил сам его, а исцеленья
Мы оба ждём от твоего уменья.
Как видишь, ненавидеть не могу —
Помочь прошу и моему врагу.
Брат Лоренцо. Ясней, мой сын! Играть не надо в прятки,
Чтобы в ответ не получить загадки.
Ромео. Я буду ясен: сердцу дорога
Дочь Капулетти, нашего врага.
Мы с ней друг другу отдались всецело;
Всё решено, и за тобою дело.
Отец, ты должен освятить наш брак,
Навек связать нас. Где, когда и как
Мы встретились, сошлись, слюбились с нею—
Тебе дорогой рассказать сумею.
Но об одном молю тебя, отец, —
Сегодня ж возложи на нас венец.
Брат Лоренцо. Святой Франциск! Какое превращенье!
А твой предмет любви и восхищенья,
А Розалина! Ты её забыл?
В глазах у вас – не в сердце страсти пыл.
Из-за неё какие слёз потоки
На бледные твои струились щёки!
Воды извел солёной сколько ты,
Чтобы любви прибавить остроты?
Ещё кругом от вздохов всё в тумане,
Ещё я слышу скорбь твоих стенаний;
Я вижу – на щеке твоей блестит
След от былой слезы, ещё не смыт.
Но это ведь был ты, и вся причина
Твоей тоски была ведь Розалина!
Так измениться! Где ж былая страсть?
Нет, женщине простительней упасть,
Когда так мало силы у мужчины.
Ромео. Но ты ж сердился из-за Розалины,
Бранил меня, что я её любил.
Брат Лоренцо. Не за любовь, мой сын, – за глупый пыл.
Ромео. Убить любовь найти велел мне силы.
Брат Лоренцо. Но не за тем, чтоб из её могилы
Любовь иную к жизни вызвать вновь.
Ромео. О, не сердись, теперь моя любовь
За чувство чувством платит мне сердечно —
Не то, что та.
Брат Лоренцо. Та видела, конечно,
Что вызубрил любовь ты наизусть,
Не зная букв. Но, юный флюгер, пусть
Всё будет так; пойдём теперь со мною.
Всё, что возможно, я для вас устрою:
От этого союза – счастья жду,
В любовь он может превратить вражду.
Ромео. Идём же, я горю от нетерпенья.
Брат Лоренцо. Будь мудр: тем, кто спешит, грозит паденье.
(Уходят).СЦЕНА IV.
Улица.Входят МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО.Меркуцио. Куда ж, чёрт побери, Ромео делся?
Он так и не был дома?
Бенволио. Нет, я с его слугою говорил.
Меркуцио. Всё это из-за бледной Розалины;
Его жестокосердная девчонка
Так мучает, что он с ума сойдет.
Бенволио. Ему Тибальт, племянник Капулетти,
Прислал какую-ту записку на дом.
Меркуцио. Клянусь душою, вызов!
Бенволио. Наш друг ответить на него сумеет.
Меркуцио. Любой грамотный человек сумеет ответить на письмо.
Бенволио. Нет, он ответит писавшему письмо, показав, как он поступает, когда на него наступают.
Меркуцио. О бедный Ромео, он и так уж убит: насмерть поражён чёрными глазами белолицей девчонки. Любовная песенка попала ему прямо в ухо. Стрела слепого мальчишки угодила в самую серёдку его сердца. Как же ему теперь справиться с Тибальтом?
Бенволио. Да что особенного представляет собой этот Тибальт?
Меркуцио. Он почище кошачьего царя Тиберта
[18]. Настоящий мастер всяких церемоний! Фехтует он – вот как ты песенку поёшь: соблюдает такт, время и дистанцию; даст тебе минутку передохнуть – раз, два и на третий ты готов. Он настоящий губитель шёлковых пуговиц
[19], дуэлянт, дуэлянт; дворянин с ног до головы, знаток первых и вторых поводов к дуэли. Ах, бессмертное passado! punto revesso! hai…
[20].
Бенволио. Что это такое?
Меркуцио. Чума на всех этих сюсюкающих, жеманных, нелепых ломак, настройщиков речи на новый лад! «Клянусь Иисусом, весьма хороший клинок! Весьма высокий мужчина! Весьма прелестная шлюха!» Ну не ужасно ли, сударь мой, что нас так одолели эти иностранные мухи, эти заграничные модники, эти pardonnez-moi
[21], которые так любят новые манеры, что не могут даже сесть попросту на старую скамью. Ох уж эти их "bon, bon!
[22]".
Входит РОМЕО.Бенволио. А вот и Ромео, вот и Ромео!
Меркуцио. Совсем вяленая селёдка без молок. Эх, мясо, мясо, ты совсем стало рыбой! Теперь у него в голове только стихи, вроде тех, какие сочинял Петрарка. По сравнению с его возлюбленной Лаура – судомойка (правду сказать, её любовник лучше её воспевал), Дидона – неряха, Клеопатра – цыганка, Елена и Геро – негодные развратницы, а Фисба, хоть у неё и были хорошенькие глазки, всё же не выдерживает с нею сравнения. Синьор Ромео, bonjour
[23]! Вот вам французское приветствие в честь ваших французских штанов. Хорошую штуку ты с нами вчера сыграл!
Ромео. Доброе утро вам обоим. Какую штуку?
Меркуцио. Сбежал от нас, сбежал! Хорошо это?
Ромео. Прости, милый Меркуцио, у меня было очень важное дело. В таких случаях, как мой, дозволительно проститься с учтивостью.
Меркуцио. Это всё равно, что сказать – проститься учтиво.
Ромео. Ударение на проститься, а не на учтивости.
Меркуцио. Этим ударением ты ударил в самую цель.
Ромео. Как ты учтиво выражаешься!
Меркуцио. О, я – цвет учтивости
Ромео. Цвет – в смысле «цветок»?
Меркуцио. Именно.
Ромео. Я признаю цветы только на розетках бальных туфель.
Меркуцио. Прекрасно сказано. Продолжай шутить в таком же роде, пока не износишь своих туфель. Если хоть одна подошва уцелеет, шутка может пригодиться, хоть и сильно изношенная.
Ромео. О бедная шутка об одной подошве, – как ей не износиться!
Меркуцио. На помощь, друг Бенволио, моё остроумие ослабевает.
Ромео. Подхлестни-ка его да пришпорь, подхлестни да пришпорь, а то я крикну: «Выиграл!»
Меркуцио. Ну, если твои остроты полетят, как на охоте за дикими гусями, я сдаюсь, потому что у тебя в каждом из твоих пяти чувств больше дичи, чем у меня во всех зараз. Не принимаешь ли ты и меня за гуся?
Ромео. Да ты никогда ничем другим и не был.
Меркуцио. За эту шутку я тебя ущипну за ухо.
Ромео. Нет, добрый гусь, не надо щипаться.
Меркуцио. У твоих шуток едкий вкус: они похожи на острый соус.
Ромео. А разве острый соус не хорош для такого жирного гуся?
Меркуцио. Однако твоё остроумие – точно из лайки, которую легко растянуть и в длину и в ширину.
Ромео. Я растяну слово «гусь» в длину и в ширину – и ты окажешься величайшим гусем во всей округе.
Меркуцио. Ну вот, разве это не лучше, чем стонать от любви? Теперь с тобой можно разговаривать, ты прежний Ромео; ты то, чем сделали тебя природа и воспитание. А эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперёд, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.
Бенволио. Ну-ну, довольно.
Меркуцио. Ты хочешь, чтобы я обрубил моему красноречию хвост?
Бенволио. Да, иначе ты его слишком растянешь.
Меркуцио. Ошибаешься, я хотел сократить свою речь; я уже дошел до конца и продолжать не собирался.
Входят КОРМИЛИЦА и ПЬЕТРО.Ромео. Вот замечательный наряд!
Меркуцио. Парус, парус!
Бенволио. Два: юбка и штаны.
Кормилица. Пьетро!
Пьетро. Что угодно?
Кормилица. Мой веер, Пьетро.
Меркуцио. Любезный Пьетро, закрой ей лицо: её веер красивее.
Кормилица. Пошли вам бог доброе утро, синьоры.
Меркуцио. Пошли вам бог прекрасный вечер, прекрасная синьора.
Кормилица. Да разве сейчас вечер?
Меркуцио. Дело идёт к вечеру: шаловливая стрелка часов уже указывает на полдень.
Кормилица. Ну вас! Что вы за человек?
Ромео. Человек, синьора, которого бог создал во вред самому себе.
Кормилица. Честное слово, хорошо сказано: «Во вред самому себе». Синьоры, не скажет ли мне кто-нибудь из вас, где мне найти молодого Ромео?
Ромео. Я могу сказать, хотя молодой Ромео станет старше, когда вы найдёте его, чем он был в ту минуту, когда вы начали искать его. Из всех людей, носящих это имя, я – младший, если не худший.
Кормилица. Хорошо сказано.
Меркуцио. Разве худший может быть хорошим? Нечего сказать, умно сказано!
Кормилица. Если вы Ромео, синьор, мне надо поговорить с вами наедине.
Бенволио. Она его заманит на какой-нибудь ужин.
Меркуцио. Сводня, сводня, сводня! Ату её!
Ромео. Кого ты травишь?
Меркуцио. Не зайца, синьор; разве что этот заяц из постного пирога, который успел засохнуть и зачерстветь раньше, чем его съели.
(Поёт.) Старый заяц-русак,
Старый заяц-беляк,
Для поста ведь и он пригодится.
Но не съесть натощак,
Если заяц-беляк
Поседел до того, как свариться.
Ну, Ромео, идёшь ты домой? Мы ведь у вас обедаем.
Ромео. Сейчас приду.
Меркуцио. Прощайте, древняя синьора. Прощайте!
(Поёт)."Синьора, синьора, синьора!…"
(БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО уходят).Кормилица. Ладно, ладно, прощайте! – Скажите, пожалуйста, синьор, что это за дерзкий молодчик, – всё время так нагло издевается!
Ромео. Это человек, кормилица, который любит слушать самого себя. Он в одну минуту больше наговорит, чем за месяц выслушает.
Кормилица. А пусть-ка попробует со мной поговорить. Я ему покажу. Да я не только с ним справлюсь, а с двадцатью такими молодчиками, как он. А если бы я сама с ним не справилась – не бойтесь, найдётся кому за меня постоять. Ах он, нахал этакий! Что я ему – милашка, что ли, или его собутыльник?
(к ПЬЕТРО) А ты тут стоишь, развеся уши, и позволяешь всякому нахалу тешиться надо мной как угодно?
Пьетро. Я не видел, чтобы тут кто-нибудь тешился над вами как угодно, а то бы мигом выхватил меч, ручаюсь вам. Я не хуже кого другого умею выхватить вовремя меч, если случится хорошая ссора и закон будет на моей стороне.
Кормилица. Бог свидетель, я так расстроена, что во мне каждая жилка трясётся. Гнусный негодяй! Ну, синьор, на два слова. Я уже вам сказала, что моя молодая синьора приказала мне разыскать вас; а что она мне велела передать вам – это я пока оставлю при себе. Позвольте мне сначала сказать вам, что если вы собираетесь с ней только поиграть, то это будет очень бесчестно с вашей стороны. Синьора – такая молоденькая; если вы хотите, как говорится, оплести её, то это будет очень нехорошо по отношению к такой благородной девице, будет очень неблагородным поступком.
Ромео. Передай от меня привет своей синьоре и госпоже; клянусь тебе, что…
Кормилица. Ох, голубчик ты мой, – так я ей и скажу. Господи, господи, то-то она обрадуется!
Ромео. Что же ты ей скажешь, кормилица? Ты ведь не дослушала меня.
Кормилица. Скажу, синьор, что вы клянётесь, – а это, как я понимаю, означает благородное предложение.
Ромео. Скажи ей, чтобы под вечер она
На исповедь пошла, – и брат Лоренцо
Нас исповедует и обвенчает.
Вот за труды тебе.
Кормилица. Нет, ни за что!
Ромео. Возьми, возьми!
Кормилица. Так нынче под вечер? Придёт, придёт!
Ромео. Ты у ворот монастыря постой,
И мой слуга придёт к тебе туда
С верёвочною лестницей: сегодня
По ней на мачту счастья моего
Взберусь я смело под покровом ночи
Прошу, будь нам верна. Вознагражу я.
Прощай; привет мой госпоже твоей.
Кормилица. Дай бог вам счастья. Но, синьор…
Ромео. Что скажешь?
Кормилица. Надежен ли слуга ваш? Говорят —
Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них её не знает.
Ромео. Ручаюсь за него – он твёрд как сталь.
Кормилица. Прекрасно, синьор. Моя синьора – прелестнейшая девица. Господи, господи, когда она была ещё малюткой несмышлёной… Да, есть в городе один дворянин, некий Парис: он охотно бы подцепил её, да она-то, голубушка моя, – ей приятнее жабу, настоящую жабу увидеть, чем его. Я иной раз подразню её – скажу, что, мол, граф Парис – как раз для неё жених; так, верите ли, она, как услышит, так белей полотна станет. А что – «розмарин»
[24] и «Ромео» с одной буквы начинаются?
Ромео. Да, кормилица, с одной и той же буквы Р.
Кормилица. Ох, шутник! Рррр – это собачья буква… Нет, нет, я наверно знаю, что они с другой буквы начинаются, потому что она такие нежные стишки сочиняет про вас и про розмарин, что вам бы любо было послушать.
Ромео. Кланяйся же своей госпоже.
Кормилица. Тысячу раз поклонюсь.
(РОМЕО уходит).Пьетро!
Пьетро. Что угодно?
Кормилица. Пьетро, бери мой веер и ступай вперёд.
(Уходят).СЦЕНА V.
Сад КАПУЛЕТТИ.Входит ДЖУЛЬЕТТА.Джульетта. Послала я кормилицу, как только
Пробило девять. Через полчаса
Она мне обещала возвратиться.
Быть может, не нашла его? Но нет!
Она хромая, а любви послами
Должны бы мысли быть, что в десять раз
Летят скорее солнечных лучей,
Когда они с холмов сгоняют сумрак.
Недаром быстролётные голубки
Всегда несут Венеры колесницу,
А крылья Купидона – легче ветра.
Достигло солнце самой высшей точки
В дневном пути; и с девяти до полдня
Три долгие часа прошли – её ж
Всё нет. О, если б знала страсть она
И молодая кровь бы в ней кипела,
Тогда она летала б точно мячик:
Мои слова к нему её бросали б,
Его слова – ко мне.
Но старый человек – почти мертвец:
Тяжел, недвижен, бледен, как свинец.
Ах, вот она.
Входят КОРМИЛИЦА и ПЬЕТРО. Кормилица, голубка!
Ну что, видала? Отошли слугу.
Кормилица. Пьетро, жди у ворот.
(ПЬЕТРО уходит). Джульетта. Ну, дорогая, милая!… О боже!
Что ты глядишь так строго? Всё равно,
Коль весть плоха, скажи её с улыбкой;
Коль хороша, то музыки отрадной
Не порти мне, играя с мрачным видом.
Кормилица. Устала я, дай мне передохнуть.
Ох, косточки болят! Ну и прогулка!
Джульетта. Ах, отдала б тебе свои все кости
Охотно я за новости твои.
Но говори – скорей, прошу, скорее!
Кормилица. Куда спешить? Не можешь подождать?
Ты видишь – дух едва перевожу я?
Джульетта. Однако у тебя хватает духу,
Чтоб мне сказать, что ты дышать не можешь.
Ведь объяснения твои длиннее,
Чем весть сама, с которой ты так медлишь.
Хорошая ль, дурная ль весть – ответь.
Скажи хоть это – и согласна ждать я.
Одно скажи – дурна иль хороша.
Кормилица. Нельзя сказать, чтобы выбор твой был удачен; не умеешь ты разбираться в людях. Ромео… Нет, я бы его не выбрала… Правда, лицом он красивей любого мужчины, а уж ноги – других таких не найти. А плечи, стан – хоть об этом говорить не полагается, но они выше всяких сравнений. Нельзя сказать, что он образец учтивости… но ручаюсь – кроток, как ягнёночек. Ну, иди своей дорогой, девушка, и бойся бога. А что – у нас уж пообедали?
Джульетта. Нет, нет, – но это всё давно я знаю…
А что про нашу свадьбу он сказал?
Кормилица. О господи! Вот голова болит!
Трещит, как будто хочет разломиться.
А уж спина моя, а поясница…
Не грех тебе кормилицу гонять?
Ведь так меня ты насмерть загоняешь!
Джульетта. Как жаль мне, что неможется тебе.
Но, милая, голубушка, родная,
Скажи – что мой возлюбленный сказал?
Кормилица. Ну, вот что ваш возлюбленный сказал…
Как человек учтивый, благородный
И честный, поручусь… Где ваша мать?
Джульетта. Где мать моя? Как – где? Конечно, дома.
Да где ж ей быть? И что ты отвечаешь
Так странно: "Ваш возлюбленный сказал,
Как честный человек, – где ваша мать?"
Кормилица. Ах, матерь божия, что за горячка!
Так вот моим больным костям припарка?
Ну что же, делай всё сама вперед.
Джульетта. Уж рассердилась! Что сказал Ромео?
Кормилица. На исповедь ты отпросилась нынче?
Джульетта. Да.
Кормилица. Ступай же ты на исповедь: у брата
Лоренцо в келье будет ждать жених,
Чтобы тебя своей женою сделать.
А, кровь так и прихлынула к щекам!
Ступай же в церковь. Я – другой дорогой
Пойду за лестницей; по ней твой милый
В гнездо взберётся к пташечке впотьмах.
Из-за тебя несу хлопот я бремя:
Но и тебе хлопот настанет время!
Ну, мне обедать, а тебе – идти.
Джульетта. Идти к блаженству. Добрый друг, прости!
(Уходят).СЦЕНА VI.
Келья БРАТА ЛОРЕНЦО.Входят БРАТ ЛОРЕНЦО и РОМЕО.Брат Лоренцо. Пусть небо этот брак благословит,
Чтоб горе нас потом не покарало.
Ромео. Аминь, аминь! Но пусть приходит горе:
Оно не сможет радости превысить,
Что мне даёт одно мгновенье с ней.
Соедини лишь нас святым обрядом,
И пусть любви убийца – смерть – придёт:
Успеть бы мне назвать её своею!
Брат Лоренцо. Таких страстей конец бывает страшен,
И смерть их ждёт в разгаре торжества.
Так пламя с порохом в лобзанье жгучем
Взаимно гибнут, и сладчайший мёд
Нам от избытка сладости противен:
Излишеством он портит аппетит.
Люби умеренней – и будет длиться
Твоя любовь. Кто слишком поспешает —
Опаздывает, как и тот, кто медлит.
Входит ДЖУЛЬЕТТА. Вот и она. Подобной лёгкой ножке
Не вытоптать вовеки прочных плит.
Любовники пройдут по паутинке,
Что в лёгком летнем воздухе летает, —
И не сорвутся. Суета легка!
Джульетта. О мой отец духовный, добрый вечер.
Брат Лоренцо. За нас обоих поблагодарит
Тебя Ромео.
Джульетта. И ему привет мой,
Чтобы не даром он благодарил
Ромео. О, если мера счастья моего
Равняется твоей, моя Джульетта,
Но больше у тебя искусства есть,
Чтоб выразить её, – то услади
Окрестный воздух нежными речами.
Пусть слов твоих мелодия живая
Опишет несказанное блаженство,
Что чувствуем мы оба в этот миг.
Джульетта. Любовь богаче делом, чем словами:
Не украшеньем – сущностью гордится.
Лишь нищий может счесть своё именье;
Моя ж любовь так возросла безмерно,
Что половины мне её не счесть.
Брат Лоренцо. Идём, идём, терять не будем время,
Вдвоём вас не оставлю всё равно,
Пока не свяжет церковь вас в одно.
(Уходят).