СЦЕНА 2
Улица.
Входит Герольд с объявлением; следом — народ.
Герольд
Отелло, нашему благородному и доблестному генералу, угодно, ввиду ныне поступивших достоверных сообщений о полной гибели турецкого флота, чтобы все и каждый предались ликованию: пусть танцуют, пусть зажигают потешные огни, пусть развлекаются и веселятся, всякий соответственно своим склонностям; ибо кроме этих благополучных известий празднуется его бракосочетание. Так он распорядился объявить. Все замковые службы открыты, и любой человек волен пировать от настоящего пятого часа до тех пор, пока колокол не пробьет одиннадцать. Да благословит небо остров Кипр и нашего благородного генерала Отелло!
Уходят.
СЦЕНА 3
Зал в замке.
Входят Отелло, Дездемона, Кассио и сопровождающие.
Отелло
Микеле, не балуйте караульных:
Нам надобно уметь блюсти приличья
И веселиться в меру.
Кассио
Я отдал Яго все распоряженья;
Но сверх того еще и самолично
Понаблюдаю.
Отелло
Яго — честный малый.
Микеле, доброй ночи. Завтра утром
Поговорим. — Идем, моя любовь.
Приобретатель пожинает плод;
Обоих нас теперь богатство ждет.
Покойной ночи.
Входят Отелло, Дездемона и сопровождающие.
Входит Яго.
Кассио
Привет, Яго. Нам пора в караул.
Яго
Рано, лейтенант: еще нет и десяти часов. Наш генерал отослал нас прежде времени из любви к своей Дездемоне. Не будем порицать его за это: он еще не провел с нею сладостной ночи, а она достойна ласк Юпитера.
Кассио
Это прелестнейшая женщина.
Яго
И, смею вас уверить, с огоньком.
Кассио
Да, это такое свежее и нежное создание.
Яго
А что за глаза у нее! Я бы сказал, так и трубят о желании вступить в страстные переговоры.
Кассио
Привлекательные глаза; и все же, я бы сказал, очень скромные.
Яго
А когда она говорит, разве это не громкий сигнал к любви?
Кассио
Она поистине совершенство.
Яго
Ну что ж, да благоденствует их постель! Знаете, лейтенант, у меня есть жбанчик вина; а тут рядом — несколько кипрских дворян, которые охотно осушили бы по стакану за здоровье черного Отелло.
Кассио
Не сегодня, милый Яго: у меня на вино очень слабая и несчастная голова. Я был бы рад, если бы учтивость изобрела какой-нибудь другой обычай для веселья.
Яго
О, это — добрые приятели. Один стакан! Я готов пить вместо вас.
Кассио
Я сегодня выпил всего один стакан, и то тайком разбавленный, а посмотрите, на что я стал похож. Такое уж у меня злополучное свойство, и я не решусь подвергать мою немощность новому испытанию.
Яго
Да полноте! Сегодня праздник. Эти господа просят.
Кассио
Где они?
Яго
Тут, за дверью. Я вас прошу, позовите их сюда.
Кассио
Хорошо. Но это мне не нравится. (Уходит.)
Яго
Когда подбавить хоть один стакан
К тому, что он уже сегодня выпил,
Он будет полн обид и ссор, как скверный
Хозяйкин пес. Мой дурачок Родриго,
Любовью вывернутый наизнанку,
Сегодня пил здоровье Дездемоны
С усердием; и будет в карауле.
Трех здешних парней, чванных и горячих,
Блюдущих честь свою издалека,
Красу и цвет воинственного Кипра,
Я нынче распалил обильной влагой;
И эти — в карауле. В пьяном шуме
Я должен вызвать Кассио на поступок,
Для Кипра оскорбительный. Идут.
О, если грезам суждено свершенье,
Мой челн помчат и ветер и теченье.
Возвращается Кассио; с ним — Монтано и дворяне;
следом — слуги с вином.
Кассио
Видит Бог, они успели дать мне полную стопу.
Монтано
Честное слово, маленькую; не больше пинты, или я не солдат.
Яго
Эй, вина!
(Поет)
"Полнее в стаканчики лей, лей,
Полнее в стаканчики лей!
Солдат — человек"
Живет он — не век.
И раз ты солдат, так пей".
Вина, ребята!
Кассио
Ей-богу, отличная песня.
Яго
Я научился ей в Англии, где действительно молодчаги по части влаги: ваш датчанин, ваш немец и ваш вислопузый голландец — пейте! — ничто перед англичанином.
Кассио
А ваш англичанин такой мастер пить?
Яго
Он вам датчанина с легкостью перепьет насмерть; он вам, не вспотев, повалит немца; он вам голландца доведет до рвоты раньше, чем ему нальют другую кружку.
Кассио
За здоровье нашего генерала!
Монтано
Я присоединяюсь, лейтенант, и чокаюсь с вами.
Яго
О милая Англия!
(Поет)
"Король Стефан был цвет вельмож,
За крону шил себе штаны
И то считал, что тут грабеж
И что портные — хапуны.
Он был высокий потентат,
А ты, мой друг, в низах живешь.
У нас все зло от лишних трат;
Тебе и старый плащ хорош". Эй, вина!
Кассио
Знаете, эта песня еще замечательнее, чем та.
Яго
Хотите прослушать еще раз?
Кассио
Нет. Ибо, по-моему, кто поступает, как он, тот недостоин своего места. Вот. Бог — превыше всего. И есть души, которые должны спастись, и есть души, которые не должны спастись.
Яго
Вы правы, дорогой лейтенант.
Кассио
Что касается меня, — не нарушая уважения к генералу и ни к кому из знатных лиц, — я надеюсь спастись.
Яго
И я тоже, лейтенант.
Кассио
Да, но только, с вашего разрешения, не раньше меня; лейтенант должен быть спасен раньше, чем хорунжий. Довольно об этом. Пора за дело. Господи, прости нам согрешения наши! Господа, вспомним о своих обязанностях. Вы не думайте, господа, что я пьян: вот это — мой хорунжий; вот это — моя правая рука, а это — левая. Я сейчас не пьян. Я могу стоять достаточно хорошо и говорить достаточно хорошо.
Все
Замечательно хорошо.
Кассио
Ну и отлично; и вы не должны думать, будто я пьян. (Уходит.)
Монтано
Господа, на площадку. Расставим караульных.
Яго
Вот этот человек, который вышел:
Солдат, достойный Цезарю быть в помощь,
Повелевать; и вдруг — такой порок,
Прямое равноденствие заслугам:
Их мера совпадает. Жаль его.
Боюсь, доверие к нему Отелло
Грозит, в такой вот день его недуга,
Потрясть весь Кипр.
Монтано
И часто он такой?
Яго
То у него пролог ко сну. Не спит
Два круга часовой иглы и должен
Быть убаюкан хмелем.
Монтано
Хорошо бы
Поговорить об этом с генералом.
Быть может, он не видит; или ценит,
По доброте своей, заслуги Кассио,
А на грехи не смотрит. Разве нет?
Входит Родриго.
Яго
(тихо к Родриго)
Ага, Родриго!
Вам надо быть при лейтенанте. Живо!
Уходит Родриго.
Монтано
И очень жаль, что благородный Мавр
Вверяет заместительство лицу
С таким укоренившимся недугом.
Всего честней сказать об этом Мавру.
Яго
Сулите мне весь Кипр, я не могу:
Мне Кассио дорог, и я был бы счастлив
Его исправить. — Что там? Что за шум?
Крики за сценой: "На помощь! На помощь!"
Возвращается Кассио, таща за собой Родриго.
Кассио
К дьяволу! Бродяга! Ракалья!
Монтано
В чем дело, лейтенант?
Кассио
Всякая сволочь учит меня моим обязанностям! Но я этой сволочи превращу рожу в плетеную бутыль!
Родриго
Мне!
Кассио
Ты еще рассуждать, бродяга? (Бьет Родриго.)
Монтано
Нет, господин лейтенант. Я вас прошу, сдержитесь.
Кассио
Сударь, не мешайте мне, не то я вас тресну по башке.
Монтано
Потише, потише, вы пьяны.
Кассио
Я пьян?
Они сражаются.
Яго
(тихо к Родриго)
Беги скорей? Кричи, что вспыхнул бунт!
Уходит Родриго.
Довольно лейтенант! Синьоры, бросьте!
Сюда, на помощь! — Лейтенант! — Монтано! —
А вы-то что же? — Ну и караул!
Звон колокола.
Кто это бьет набат? Какой там дьявол?
Разбудят пород. — Лейтенант, довольно!
Вы опозоритесь!
Входит Отелло с сопровождающими.
Отелло
Что здесь такое?
Монтано
Мой Бог, кровь так и льет. Я ранен насмерть.
(Падает.)
Отелло
Остановитесь!
Яго
Остановитесь! — Лейтенант! — Монтано! —
Так позабыть свой долг! И где? Позор!
Вам генерал приказывает! Стоите!
Отелло
Что это значит? Что произошло?
Иль турки мы и то с собой творим,
Что небо не дало свершить неверным?
Стыд христианам драться в дикой свалке!
Кто ступит шаг, чтоб утолить свой гнев,
Загубит душу: он умрет на месте.
Уймите колокол. Он мне весь остров
Перепугает. — Господа, в чем дело? —
Ты, честный Яго, вижу — мертв от скорби.
Скажи, кто начал? Ты мне друг — ответь.
Яго
Не знаю. Миг тому назад — друзья,
В согласье мирном, как жених с невестой,
Что раздеваются ко сну. И вдруг,
Как помраченные дурной планетой,
Хватают шпаги и теснят друг друга
В кровавой схватке. Я не понимаю,
Чем начался их несуразный спор,
И предпочел бы в благородной битве
Лишиться ног, меня сюда приведших.
Отелло
Как вы могли, Микеле, так забыться?
Кассио
Простите, я не в силах говорить.
Отелло
Монтано славный, вы — сама учтивость;
Покой и строгость ваших юных лет
Известны всем, и ваше имя чтимо
В устах мудрейших судей. Как же так
Вы не щадите вашей доброй славы,
Презрев ее богатство ради клички
Ночного драчуна? Ответьте мне.
Монтано
Отелло славный, я опасно ранен.
Пусть Яго, ваш хорунжий, вам изложит, —
Мне речь вредна, и говорить мне трудно,
Все, что я знаю; я не знаю только,
В чем я виновен словом или делом,
Коль скоро нет вины в самозащите
И нет греха насилью отвечать
Отпором.
Отелло
Видит небо, кровь во мне
Готова свергнуть власть разумной воли,
И страсть, темня рассудок, начинает
Брать верх. И если я ступлю хоть шаг
Иль вскину руку, лучшего из вас
Сразит мой гнев. Сознайтесь, как возникло
Все это буйство, кто его разжег, —
И тот, кто в нем окажется виновен,
Будь он мне брат-близнец, меня утратит.
Как! В укрепленном городе, где люди
Еще встревожены и полны страха,
Давать простор домашней, частной ссоре,
В ночное время и неся дозор!
Чудовищно! — Кто это начал, Яго?
Монтано
Когда ты связан службой иль пристрастьем
И скажешь больше или меньше правды,
Ты не солдат.
Яго
Мне ваша речь обидна.
Скорей я дам себе язык отрезать,
Чем нанесу ущерб Микеле Кассио;
Но я уверен, что, сказав всю правду,
Ему не поврежу. — Так вот, синьор.
Монтано тут со мною вел беседу,
Как вдруг вбегает с воплем человек
И Кассио вслед за ним с нещадной шпагой,
Чтоб с ним расправиться. Тогда вот он
Ступил вперед, чтоб успокоить Кассио.
Я бросился вдогонку за кричащим,
Боясь, что вопль его — так и случилось —
Встревожит город. Он, проворный в беге,
Успел удрать. Я поспешил вернуться,
Заслышав звон и лязганье мечей
И сквернословье Кассио; до сегодня
Таким он не был никогда. Вернувшись —
Почти что тотчас, — я застал их в схватке,
Дерущимися совершенно так же,
Как их застали вы.
Вот полный мой отчет. Но человек
Есть человек: забыться может лучший.
Хоть Кассио перед ним не прав, конечно, —
А в бешенстве и друга не щадят, —
Но Кассио, несомненно, получил
От беглеца такое оскорбленье,
Какого снесть нельзя.
Отелло
Я знаю, Яго,
Твоя любовь и честность все смягчили
В угоду Кассио. — Кассио, ты мне дорог.
Но для меня ты впредь не офицер.
Входит Дездемона со слугами.
Вот, и мою отраду разбудили! —
Ты будешь всем примером.
Дездемона
Что случилось?
Отелло
Все обошлось, мой свет. Иди, ложись.
(К Монтано, которого уводят)
Я ваши раны уврачую сам. —
Пусть отведут его домой. — Ты, Яго,
Пройди по городу и успокой
Всех, кто напуган этим гнусным шумом.
Идем, мой друг. Солдатская судьба —
Чтоб мирный сон тревожила борьба.
Уходят все, кроме Яго и Кассио.
Яго
Что это, лейтенант? Вы ранены?
Кассио
Да, неисцелимо.
Яго
Как так? Боже избави!
Кассио
Доброе имя, доброе имя, доброе имя! О, я утратил мое доброе имя! Я утратил бессмертную часть самого себя, а то, что осталось, — звериное. Мое доброе имя, Яго, мое доброе имя!
Яго
Даю вам слово честного человека, я думал, вам нанесли какую-нибудь телесную рану; это чувствительнее, чем доброе имя. Доброе имя — глупая и весьма обманчивая выдумка: его нередко приобретают незаслуженно и теряют безвинно; никакого доброго имени вы не утратили, если только вы сами не считаете, что это так. Полноте, дорогой мой! Ведь есть же способы задобрить генерала. Сейчас он вас отставил, рассердясь, но это — наказание скорее по высшим соображениям, чем по недоброжелательству; совершенно так же, как если бы кто прибил свою безобидную собаку, чтобы устрашить грозного льва. Походатайствуйте перед ним, и он — ваш.
Кассио
Я скорей готов ходатайствовать, чтобы он меня смешал с грязью, чем навязывать такому прекрасному начальнику такого дрянного, пьяного и глупого офицера. Напиться пьяным! И городить вздор! И лезть в драку! Буянить! Ругаться! И разглагольствовать с собственной тенью! О ты, незримый дух вина, если у тебя нет своего имени, то зовись дьяволом!
Яго
Что это был за человек, за которым вы погнались со шпагой в руке? Что он вам сделал?
Кассио
Я не знаю.
Яго
Не может быть!
Кассио
Я помню очень многое, но все — неясно. Была ссора, а почему — не помню. О Боже, и как это люди берут себе в рот врага, чтобы он похищал у них разум! Как это мы, с радостью, с удовольствием, с шумным весельем и кликами, превращаем себя в скотов!
Яго
Да вы совсем пришли в себя. Как это вы так скоро оправились?
Кассио
Дьяволу опьянения угодно было уступить место дьяволу ярости. Одно несовершенство выводит мне напоказ другое, чтобы я окончательно презирал себя.
Яго
Уж очень, знаете, вы строгий моралист. Принимая в расчет время, место и здешние условия, я был бы сердечно рад, если бы всего этого не случилось. Но раз уж так вышло, постарайтесь поправить дело.
Кассио
Я попрошу его восстановить меня в должности; он мне ответит, что я пьяница. Будь у меня столько же голов, сколько у гидры, такой ответ заткнет их все. Быть сейчас здравомыслящим человеком, через миг — дураком и сразу же — скотом! Невообразимо! Каждый лишний стакан — проклят, и его содержимое — дьявол.
Яго
Бросьте, бросьте, доброе вино — это добрая домашняя тварь, если с ним хорошо обращаться; перестаньте его поносить. И я верю, дорогой лейтенант, что вы верите моей любви к вам.
Кассио
Я это вполне доказал, сударь мой. Я напился пьян!
Яго
И вы, и всякий человек на свете может иной раз напиться пьяным, милый мой. Я вам скажу, как поступить. Нашего генерала супруга теперь и есть генерал. Я говорю это в том смысле, что он себя посвятил и отдал созерцанию, лицезрению и рассмотрю ее красот и прелестей. Исповедуйтесь ей чистосердечно. Воззовите к ней, чтобы она помогла вам быть восстановленным в должности. Это такая милая, такая благожелательная, такая отзывчивая, такая святая душа; она по доброте своей считает грехом не сделать больше того, чем ее просят. Умолите ее починить эту сломанную перемычку между вами и ее мужем; и — ручаюсь моим имуществом против любого заклада — эта ваша треснувшая любовь станет еще прочнее, чем была.
Кассио
Вы даете мне хороший совет.
Яго
Смею вас уверить: по искренней любви и сердечному расположению.
Кассио
Не сомневаюсь. И завтра утром я буду просить добродетельную Дездемону заступиться за меня. Я отчаюсь в своей судьбе, если здесь потерплю неудачу.
Яго
Совершенно правильно. Покойной ночи, лейтенант. Мне пора в караул.
Кассио
Покойной ночи, честный Яго. (Уходит.)
Яго
Кто смеет говорить, что я подлец?
Когда совет мой честен и безвреден,
Осмыслен и как раз дает возможность
Умилостивить Мавра? Ведь нетрудно
Склонять вниманье кроткой Дездемоны
К пристойной просьбе. Благостна она,
Как щедрые стихии. Мавр способен
В угоду ей отречься от креста
И всех даров и таинств искупленья.
К ее любви он так душой прикован,
Что ей дано творить и разрушать,
По прихоти своей играя в бога
С его бессильем. Чем же я подлец,
Давая Кассио лучший из советов,
К его же благу? Богословье ада!
Чтобы внушить чернейший грех, нечистый
Сперва рядится в райские обличья,
Как я сейчас. Пока мой честный дурень
Взывает к Дездемоне о поддержке,
А та хлопочет за него у Мавра,
Я в ухо Мавру нацежу отраву,
Что Кассио нужен ей, чтоб тешить плоть.
И чем усердней будет Дездемона,
Тем меньше Мавр ей будет доверять.
Так непорочность я представлю дегтем
И сеть сплету из самой доброты,
Чтоб их опутать всех.
Входит Родриго.
Ну что, Родриго?
Родриго
Я здесь участвую в охоте не как гончая собака, а для пополнения своры. Деньги у меня почти все вышли; сегодня меня наилучшим образом отдубасили; и приведет это, вероятно, к тому, что за мои труды я буду вознагражден кое-каким опытом; и с этим, полностью разорясь и немного поумнев, я вернусь в Венецию.
Яго
Как беден тот, кто небогат терпеньем!
Какая рана заживает сразу?
Мы действуем умом, не колдовством,
А ум берет в соображенье время.
На что ты ропщешь? Кассио вздул тебя,
Но этим мы кассировали Кассио.
Под солнцем расцветает все, но плод,
Расцветший раньше, раньше созревает.
Лишь потерпи. Ах, черт, уже светло!
Часов не числит, кто счастлив иль занят.
Ступай; отправься на свою квартиру.
Исчезни! Новостей недолго ждать.
Иди!
Уходит Родриго.
Теперь ближайшие два дела:
Велю моей жене похлопотать,
Чтоб Дездемона выслушала Кассио;
А сам я Мавра отвлеку в сторонку,
Так, чтоб, вернувшись, мы застали Кассио
У Дездемоны. Это лучший путь.
Всего вредней быть вялым и тянуть.
(Уходит.)
